Поймай меня, если сможешь

«Большое Яблоко» очень скоро оказалось не таким уж и смачным даже для своего родного сына. Найти работу оказалось нетрудно. Я работал у отца на складе товароведом и рассыльным, так что эта сфера деятельности была мне знакома. Начал я с визитов в крупные канцелярские фирмы, представляя себя в истинном свете. Мне всего шестнадцать, говорил я, я не окончил среднюю школу, но хорошо разбираюсь в канцелярском бизнесе. Менеджер третьей фирмы из посещенных мной нанял меня с окладом полтора доллара в час. А я был настолько наивен, что счел эту зарплату вполне адекватной.

Но не прошло и недели, как иллюзии мои развеялись. Я сообразил, что мне попросту не прожить в Нью-Йорке на 60 долларов в неделю, даже если я остановлюсь в самом затрапезном отеле и буду питаться только в закусочных-автоматах. Но куда более обескураживало то, что в любовных играх моя роль низвелась до зрителя. В глазах девушек, встречавшихся мне до той поры, прогулка по Центральному парку и хот-дог с тележки уличного торговца на очаровательный вечер не тянули. Я и сам подобным флиртом был как-то не очень очарован. От хот-догов у меня была отрыжка.

Проанализировав ситуацию, я пришел к такому выводу: ничтожное жалованье мне платят не потому, что я не окончил школу, а потому, что мне всего шестнадцать. Мальчик просто не заслуживает зарплаты мужа.

Так что всего за ночь я возмужал на десять лет. Люди всегда изумлялись, особенно женщины, узнав, что я еще подросток. И я решил, что раз выгляжу старше, то и должен быть старше. В школе я преуспевал в графических искусствах и проделал весьма пристойную работу по изменению года рождения в своих водительских правах с 1948 на 1938-й. А затем отправился попытать судьбу на рынке труда как двадцатишестилетний недоучка с доказательством своего возраста в бумажнике.

И узнал, что тарифная шкала для мужчины без аттестата о среднем образовании не заставила бы творцов закона «О минимальной заработной плате» краснеть. Никто не подвергал сомнению мой новый возраст, но лучшее предложение, какое я получил, составляло 2 доллара 75 центов в час в качестве помощника водителя грузовика. Некоторые потенциальные работодатели напрямик заявляли мне, что зарплату работника определяет вовсе не возраст, а образование. Чем выше его образование, тем выше его зарплата. Я горестно заключил, что недоучка – все равно, что трехногий волк на воле. Может, он и выживет, но ему придется довольствоваться малым. Тогда до меня еще не дошло, что дипломы, как и даты рождения, подделываются очень легко.

Выжить на 110 долларов в неделю я мог бы, но жить на эти деньги – нет. Я был слишком уж без ума от дам, а любой ипподромный игрок может вам поведать, что самый верный способ разориться – это ставить на резвых кобылок. Все девушки, с которыми я крутил романы, были резвыми кобылками и влетали мне в копеечку.

Раз люди настолько глупы, что обналичивают чеки, не удостоверившись в их подлинности, то они заслуживают, чтобы их надули.

Когда мои развлекательные фонды исчерпались, я начал выписывать чеки со своего 200-долларового счета.

Мне не хотелось затрагивать этот резерв, и я старался быть экономным. Я обналичивал чеки только долларов на десять, от силы на двадцать, и поначалу совершал свои чековые транзакции только в отделениях банка «Чейз Манхэттен». Потом я узнал, что магазины, отели, супермаркеты и прочие деловые предприятия тоже обналичивают персональные чеки, если сумма не слишком велика и предъявлены нужные документы. Я узнал, что мои подчищенные водительские права считают вполне надлежащим удостоверением личности, и начал сбрасывать в самых удобных отелях и универсальных магазинах чеки долларов на двадцать – двадцать пять, когда нуждался в наличности. Никто не задавал мне никаких вопросов. Никто не справлялся в банке, действителен ли чек. Я просто предъявлял вместе с чеком свои подправленные права, и эти права мне возвращали вместе с наличными.

Это было легко. Чересчур легко. Через считаные дни я понял, что превысил остаток на счете и выписываемые мной чеки недействительны. Однако продолжал обналичивать чеки, когда мне требовались деньги в дополнение к жалованью или для финансирования гурманской трапезы с какой-нибудь красивой цыпочкой. А поскольку мое жалованье было настолько жалким, что нуждалось в субсидиях регулярно, и поскольку в Нью-Йорке было больше красивых цыпочек, чем на птицеферме, скоро я уже выписывал по два-три липовых чека за день.

Тогда до меня еще не дошло, что дипломы, как и даты рождения, подделываются очень легко.

Я даже нашел для себя оправдание своих неблаговидных действий. Папа уж позаботится о недействительных чеках, твердил я себе. Или утихомиривал угрызения совести бальзамом всех мошенников: раз люди настолько глупы, что обналичивают чеки, не удостоверившись в их подлинности, то они заслуживают, чтобы их надули.