Поймай судьбу за хвост! (СИ)

— Смотри.

Переливающееся всеми оттенками золота, тонкое юное тело, застывшее у алтаря, портили несколько уродливых серых пятен. Одно на голове, два на плечах, на ногах, напротив сердца, еще одно, особенно мерзкое — ниже поясницы.

Статуя Бастет вдруг шевельнула ушами, потянулась, переступила лапами. С алтаря скользнули две огромные тени.

Обходили неподвижного котенка, прикасались боками, дотрагивались хвостами — ластились. Пятна истончались, сползали в воду, растекались, исчезали…

— Забудь…

Пространство вдруг прорезала яркая вспышка, я зажмурился… помотал головой. Надо же, заслушался песню фонтана и уснул. Даже сон видел какой-то… не помню…

Тагир тихонько сидел рядом.

— Прости, что-то я задремал, день был тяжелый. Ты все? Едем?

— Да, — ответил он, не отводя взгляда темных глаз.

***

«Гирта, Всевидящая, за что? Чем я тебя прогневал, что ты послала мне этого идиота? За какие грехи я расплачиваюсь?»

Джош Мердок, директор Дома Милосердия для детей и подростков по улице Вечерней зари, смотрел в окно своего кабинета, барабаня пальцами по столу. Смотреть на собеседника ему не хотелось. Выглядящий и в обычное время не слишком привлекательно, тот сейчас больше всего походил на… на…

«Облезлая крыса», — хмыкнул Мердок, найдя, наконец, подходящий эпитет. — «И характер такой же крысиный. Только и умеешь, что пакостничать по-мелкому, на большее мозгов не хватает. Надо же было додуматься до такого. Ох, Божественная, помоги.»

Директор повернулся к Грасу, поморщился — нет, надо же соображать, к кому лезешь и в какой ситуации. Хорошо еще, Старший вовремя остановился, удовлетворясь разодранными в клочья ушами и парой сломанных ребер. А мог бы и голову снести за обиду члена семьи, имел на это полное право.

Грас тяжело вздохнул, поднимая голову:

— Я… это…

— Ты это самое, — донельзя ласковым тоном произнес Мердок. — Скажи мне, Антон, ты каким местом думал, когда к Тагиру полез? Тебе Веры мало было? И что теперь с тобой делать? Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Тебя сейчас даже твой высокопоставленный папаша не отмажет. Чего молчишь?

Грас хотел что-то сказать, повернулся — и зашипел от боли.

— Больно? А в тюрьме будет еще больнее. Впрочем, ты до тюрьмы не доберешься, в полиции пришибут, — злорадно посочувствовал ему директор. — Там насильников очень любят. В прямом смысле.

— Думаете, Старший пойдет в полицию? — Грас собрался с силами. — Из-за этого недоноска?

Директор задумчиво отбил пальцами какой-то замысловатый ритм.

— Кто ж его знает, что он делать будет, — нехотя ответил он. — Может, пойдет, а может, сам разберется, без полиции. Ты обидел члена его семьи, а такое не прощают. Документы на полное опекунство уже готовы. Тагирчик у нас теперь полноправный член общества. А вот что делать с тобой? Ладно, садись, пиши: заявление. Дату вчерашнюю поставь. Прошу перевести меня на должность младшего помощника в Дом милосердия для престарелых по улице Последней Надежды.

Грас чуть не выронил ручку.

— Г-господин директор, не надо, я же…

— Пиши, говорю, — рыкнул Мердок, — и благодари Божественную за то, что хоть такое место для тебя нашлось. Впрочем, если не хочешь — дверь там. Только учти — на работу тебя никто и нигде не возьмет, разве что туалеты мыть в ночном кафе устроишься.

Антон Грас горестно вздохнул и принялся писать.

Ничего, Тагир еще свое получит. Он еще доберется до этой лысой дряни. И отыграется по полной. И бенгал этот тоже огребет, на всякий случай. Недаром он, Грас, сын заместителя мэра, хоть и незаконный, непризнанный, но сын. А директор тоже та еще тварь. Нашел куда переводить. Думает, наверно, что этим отвяжется от папули. Ну нет. Он тоже свое получит.

Они все получат.

========== Глава 9 Новый дом - старый порядок ==========

Тагир:

Звякнули ключи. Хлопнула входная дверь, раздался мелодичный звонок, лифт поехал вниз. Я посмотрел на часы — семь тридцать утра, понедельник.

Сегодня ровно две недели, как я живу в доме Старшего.

Две недели, а кажется, год — так много всего произошло.

У меня теперь есть своя комната. Просторная, с высокими потолками, удобной мебелью и личным — только для меня! — санузлом. И окна выходят на старый пустынный парк, в котором так хорошо гулять, потому что из-за высоких деревьев не слышен шум машин.

Старший, правда, говорит, что этот парк не единственный, здесь целая череда парков, оставшихся еще от старой династии, и что он однажды плутал по тропинкам весь день, в итоге оказался в летней резиденции императора и его никто не остановил. Но, по-моему, это он придумал.

Я уже почти научился различать, когда Старший врет: в его глазах тогда зажигаются золотистые искорки, и он становится такой красивый — взгляд не отвести.