Пойманная

— А ты нам и не нужен, — фыркнул Сигорин, галантно поддерживая меня под локоть. Посмотреть бы на нас со стороны: крошка-эльф поддерживает раненую великаншу.

— Когда закончишь, оставь Найю в моей спальне, и пусть раздевается, — прогрохотал Аден, не сходя с места.

Сначала Сигорин не отреагировал, но потом передумал. Поставил чемодан на пол, спустился вниз на несколько ступеней и, подпрыгнув, повис на перилах, с трудом глядя вниз. Почти как я несколько минут назад.

— Есть женщины доступные, есть и недоступные, а есть те, для которых тебя не существует, Аден. Так вот: считай, что для Найи тебя не существует. Даже если я привяжу ее к кровати, твоей она не станет.

Спрыгнув обратно на ступеньку, эльф подмигнул мне и жизнерадостно направился к одной из дверей. А меня заморозило. Пригвоздило к месту. Я даже не поинтересовалась, откуда Сигорин узнал мое имя. Почему он сказал, что Адена для меня не существует? Почему он выбрал именно эти слова? Он знает, что Адена нет на линиях моей жизни? Он знает о моем даре? Что тут вообще происходит?

Усилием воли я заставила себя сделать шаг в направлении еще одного странного помещения. Полу-кабинет. Мебель вроде есть, но странная. Письменный стол сверкает пустой поверхностью. Одинокий стул опрокинут в углу. Никаких вещей, предметов, картин. Даже занавесей нет.

— Что вы имели в виду? Почему вы сказали, что Адена для меня не существует?

Сигорин добродушно рассмеялся и усадил меня на стул.

— Не слушайте мою болтовню, это я Адена нервирую. Нам нравится друг друга заводить. Он думает, что может заполучить любую женщину без особых усилий, и это так и есть. А я вас попрошу об одолжении: сделайте мне любезность, не сдавайтесь ему прямо сегодня. Подождите денек или два, помогите мне его помучить.

— Да я и не собираюсь…

— Никто не собирается, — махнул Сигорин рукой, — но вы же слабый пол.

— Ну, знаете! — запыхтела я.

— Я все знаю.

— Ничего вы не знаете.

С трудом взгромоздив огромный чемодан на стол, Сигорин встал на цыпочки и уставился на меня водянистыми глазами.

— А вы сначала откажите ему, а потом будете со мной спорить. Много кто пытается ему отказать, но ни у кого не получается.

Как быку красную тряпку показал, честное слово. Ни за что и никогда я больше не приближусь к этому… к этому…

— Да ладно вам кипятиться, у вас есть проблемы посерьезнее, — пробормотал Сигорин, разглядывая мою шею, потом отвернулся и заорал на полную громкость: — Аден, где тебя носит? У нее от шеи ничего не осталось!

Полагаю, что уроки лечебной этики он посетить забыл!

Аден тут же вошел в комнату, как будто стоял под дверью и подслушивал.

— Вот, смотри. Подержи-ка ее волосы. — Аден собрал мои волосы в кулак и нагнулся к моей шее. — Вот здесь останется глубокий шрам, так как повреждена грудная мышца.

Они уставились на мою грудь. Честное слово, они ведут себя так, как будто я без сознания!

— И что от этого будет? — неуверенно спросил Аден.

— Не знаю, — хмыкнул Сигорин. — Зачем женщинам нужна грудная мышца? Грудь, что ли, вверх поднимать?

Похоже, что он пропустил не только этику.

— Я вообще-то вас слышу, — злобно выдавила я.

— Это хорошо, что вы нас слышите, заодно и поможете, — кивнул Сигорин. — Вам нужна грудная мышца? Вот здесь, под ключицей, ожог очень глубокий.

— Если можно, я бы хотела сохранить все положенные мне мышцы.

Недовольно скривившись, Сигорин посмотрел на Адена.

— Тебе решать!

— С чего это ему решать?! — не сдержавшись, завопила я. — Он мне не отец и не муж! Я сама принимаю все решения. Давайте мне свои примочки или еще что, и я пойду домой. Хватит с меня. Ни одного нормального лекаря в столице не осталось!

На меня не обратили внимания.

— Посмотри, что у нее слева, — невозмутимо прошептал Аден, хотя воздух все еще звенел от моего крика. — Там ожог до ключицы, до самой кости.

— ДО? ДО ключицы? Дорогой мой, повтори анатомию! То, что ты видишь перед собой, и есть ключица! Причем тоже весьма поврежденная. А теперь посмотри на кожу вокруг позвонка, где были буквы. Здесь понадобится сам знаешь, что.

При мысли об обнаженной кости меня начало тошнить. Да и терпение настойчиво заявило о своем полном и окончательном истощении.

— Господа, — я вырвалась из их рук, — отпустите меня. Мне надоела ваша бесцеремонность.

Ох, а откуда у меня в голосе слезы?

Далее произошло нечто весьма своеобразное. Лорд Имани, бесстыжий развратник и крайне невежливый хозяин странного дома, стал передо мной на колени и обнял за талию, прислонившись лбом к животу.

— Позволь Сигорину излечить тебя, Найя. Твоя кожа как дым, я не чувствую ее под пальцами. Она прекрасна, меня тянет прикоснуться к ней еще и еще, но ощущение ускользает от меня, как мечта. Как сон. — Аден как будто задохнулся этими словами и, задержав дыхание, потерся щекой о мое платье. — На твоей коже не должно быть повреждений или шрамов. Только шелк, бархат и драгоценности. Только мои руки. Мои губы. Мое тело.