Пойманное солнце

Рама тоже пробуждается от охватившего его очарования. Громким голосом он указывает брату путь, а тот с равнодушной миной выполняет указания. Мы проплываем по каким-то протокам и каналам, но Рама так старателен и уверен в себе, что я не решаюсь задавать вопросы. Время бежит, но я не жду с нетерпением, что будет дальше. Я не думаю ни о вчера, ни о завтра — я просто счастлив.

Мир, который меня окружает, очень своеобразен, он тесно связан с морем и джунглями. Улов и урожай определяют жизнь деревень. Повсюду чувствуется движение и деятельность: человек овладел джунглями, как крепостью, и вытеснил из них диких зверей. Только змеи еще прячутся в своих убежищах.

Не помню, долго ли мы ехали; судя по положению солнца, полдень уже миновал. Между деревьями нависает наполненный испарениями чад, а там, куда проникают лучи солнца, — беспощадная жара. Правильно ли Рама выбрал путь? Я смирился с тем, что не увижу деревню горшечников, мне это кажется уже несущественным.

Медово-желтых птиц, пролетающих над водой, называют здесь «пожирателями пчел». Согласно легенде, это не птицы, а заколдованные солнечные лучи. Рама провожает их глазами. Вдруг он поднимает руку и указывает на причал. Когда мы вытаскиваем лодку на берег, то видим движущуюся навстречу похоронную процессию. Отойдя в сторону, мы склоняемся и складываем руки перед грудью.

Провожающие одеты в белые одежды. Четверо мужчин несут умершую — молодую женщину — к площади для сожжения. Безжизненное тело привязано к носилкам наподобие стула. На покойнице дорогое платье и украшения, словно она отправляется на праздник. В деревне горшечников принято сжигать мертвых в сидячем положении. Как только кто-нибудь умирает, родные покойника, пока никто его не видел, придают трупу сидячее положение.

Встреча с похоронной процессией оставляет у меня неприятное чувство. Я не люблю вспоминать о смерти и удивляюсь спокойствию Рамы. Он скорее весел, нежели подавлен, и мне хочется знать, как он относится к смерти. Я спросил, почему смерть молодой женщины не огорчила его, но Рама, видимо не поняв моего вопроса, ответил, что встреча с похоронной процессией — счастливое предзнаменование.

Горшечники живут на склоне холма в глиняных хижинах с каменными палисадниками и утрамбованными чистыми двориками. Мастерские с гончарными кругами и чанами, полными глины, располагаются под пальмовыми навесами. Кругом никого не видно, из трубы гончарной печи не поднимается дым. Везде, где только возможно, на солнце сушатся круглые и овальные сосуды, обожженные, с цветной глазурью или сырые, предназначенные для переноски воды и хранения пищи. Рама подводит меня к жилищу деревенского старосты. Дом стоит на возвышенности. У него зубчатая, кирпичного цвета черепичная крыша и белые, покрашенные известью стены. Староста — почтенный человек с длинной седой бородой, в круглых никелированных очках. Он приветствует меня и приглашает пройти в дом, где прохладно. Мы усаживаемся на циновку. Дверь остается открытой, и я вижу за пальмами море и небо. Староста приветствует меня в своем доме и говорит, что сегодня праздник Ганапатхи — сына Шивы и Парвати.

Рама как мой переводчик робко стоит у двери. В эту деревню еще никогда не приезжали чужеземцы с той стороны океана. Из разговора мне становится ясно, что старик — не зять Балакришны, и я принимаю решение забыть о записке с зеленой точкой.

Спустя некоторое время приходят четыре горшечника — члены панчаята. Они приветствуют меня и тоже садятся на циновку. Около дома собралась группа детей и подростков, которые с любопытством заглядывают в дверь. Старая женщина приносит чай и чапати и исчезает.

От беспечности Рамы не осталось и следа, и я удивлен его неожиданным смущением. Староста предлагает мне принять участие в празднике. Сначала я хочу отказаться, но потом соглашаюсь.

После приема у старосты Рама обходится со мной с подчеркнутым почтением, и мне с трудом удается восстановить наши прежние, дружественные отношения. Он отсылает своего брата в Ковалам, чтобы тот предупредил шофера, что мы задерживаемся.

Староста предлагает мне после обеда отдохнуть в его доме, но я предпочитаю пройтись по деревне и понаблюдать за праздничными приготовлениями. Хутора горшечников, включая белый дом старосты деревни, похожи друг на друга. Здесь почти нет разницы между бедными и богатыми, выручка от гончарного производства невелика, и, если бы не клочок земли с кокосовыми пальмами и небольшими полосками полей, за который крестьяне платят аренду, их семьям пришлось бы голодать. Хижины соединены каменными пешеходными дорожками. Заборы из пальмовых ветвей окружают ухоженные дворы. Жизнь здесь чистая и простая, и страсти охлаждает равномерность будней.

Храм с прилегающим к нему бассейном расположен на просеке. Ритуалы индусов связаны с водой и ведущими к ней каменными ступеньками лестницы. Еще в Ригведе сказано: «Вода — лекарство, вода поддерживает жизнь, вода изгоняет из тела болезни».