Поймать Короля и высечь!

— Да, хорошо, если крылья большие, — с непонятной грустью согласился Иван Иванович. — А если они маленькие, а летать хочется так же, как стрижам? Тогда что?

— Не знаю, — простодушно ответил Лешка.

Потом разговор снова вернулся к рыбам и приманкам. Иван Иванович предлагал Лешке даже свой лучший спиннинг, но тот отказался.

Летом Лешка не кормил рыб — травы и мошкары разной в реке достаточно. Разжиревшие плотвицы плавают, грузно переваливаясь с боку на бок. Но чтобы они не забыли его, мальчишка все же раз в неделю их прикармливал.

В среду Лешка еще с вечера намял хлеба, за ночь он обычно настаивался на анисовых каплях и становился особенно душистым. А утром заметил, что у куска кто-то самый краешек отщипнул. Выглянул во двор и замер: ни удочек, ни дачника не было. Лешка стремглав вылетел со двора и пустился напрямую к реке. Не заметил на пути ямы, обжигаясь крапивой, кубарем скатился на самое дно. Вскочил — перед ним зеленела густая стена крапивы и над ней плыло облачко, похожее на корабль.

Закрыл Лешка лицо локтями и медленно, словно в холодную воду, вошел в гущу крапивы. Он не кричал, только сквозь плотно сжатые побелевшие губы вырывались звуки, похожие на гудение огромной мухи.

Вот и луг. Пузырем надувалась на спине незаправленная рубашка. Кувыркаясь, скатился Лешка с крутого берега.

Увлеченный хорошим ловом, ничего не заметил Иван Иванович. Ловко отщипнул кусочек хлеба, насадил на крючок, плюнул для верности и легко забросил удочку.

Тяжело дыша, Лешка подошел к ведерку. В нем было черно от рыбы. Пуская пузыри, высовывались вверх рыбьи головы и жадно хватали ртом воздух, совсем как тогда, в проруби. Лешке казалось, что они говорили: «Предатель ты, Лешка!»

Дачник ловко подсек — дугой изогнулось удилище, и, ослепительно блестя чешуей, выскочила из воды крупная плотвица и забилась в его руках.

— Вы что!.. — еле переведя дыхание, выкрикнул Лешка.

Увидев его, смутился Иван Иванович, но попытался скрыть это и с неестественной непринужденностью сказал:

— Я же обещал, что всю твою ученую рыбу…

Трепыхнулась в его руках плотвица и выскользнула, подпрыгивая, заплясала по берегу. Еще не остывший от азарта, Иван Иванович, боясь упустить добычу, упал на плотвицу, не жалея белой рубашки, обеими руками сгреб ее вместе с травой.

— Ишь какая шустрая!.. Мы тебя немного успокоим! — и надавил большим пальцем на жабры.

Беспомощно задергался хвост плотвицы, широко раскрыла она рот, словно беззвучно кричала или хотела проглотить что-то большое.

— Гад! — не помня себя от боли и гнева, Лешка схватил ведро и с ходу швырнул его в реку.

Ослепительным веером брызнула из него рыба.

Радостно вздохнул Лешка и не сразу почувствовал, как цепкие руки схватили его уши. Крича от боли, вывернулся он и сильно толкнул Ивана Ивановича головой в живот. Нелепо взмахнув руками, тот плюхнулся в воду.

Лешка испуганно прижал ладонь ко рту — он и сам не ожидал такого, и бегом припустился к деревне.

…Лешкины уши горели. Он уже не плакал, а только вздрагивал всем телом. На левой руке вздулся багровый рубец — один раз отец промахнулся и ремень со свистом опустился на нее.

Изловчившись, Лешка укусил отца за ногу. От неожиданности тот опустил руку, и Лешка кубарем выкатился из дома, едва не сбив мать. Вытирая руки о фартук, она шла из сарая.

В темном проеме загремели кирзовые сапоги отца, со звоном упало и покатилось пустое ведро.

Раскинув руки, Лешкина мать загородила дорогу.

— Не пущу!

Выбежал Лешка на улицу и затравленно осмотрелся. Неподалеку стояли мальчишки. Встречаться с ними сейчас не хотелось, и Лешка попятился к изгороди, боком нырнул за угол и перелез через забор. Под прикрытием лопухов он пробрался к сараю и по лестнице забрался на чердак, где лежало свежее шуршащее сено.

Шмыгнув носом, Лешка опустился на опрокинутый ящик. И тут же тысячи иголок впились в тело. Вскрикнув от боли, он мгновенно распрямился. Смахнул набежавшие слезы, осторожно лег животом на сено и раздвинул доски — через образовавшуюся щель хорошо просматривался весь двор.

Возле чугунка с водой стайкой собрались цыплята. Молодой петушок сидел на его кромке и пил, смешно запрокидывая голову.

Из дверей терраски вышел Иван Иванович. Положив колбасу на кусок хлеба, прошелся по двору. Голодные цыплята с писком побежали за ним. Кусочками отламывал он хлеб и кидал, с улыбкой наблюдая, как цыплята бросались в драку за каждый кусочек, мгновенно расщипывая его на крошки.

Лешкина мать высыпала из фартука желтое зерно, и цыплята вперегонки устремились к ней.

— Анна Васильевна, красный закат к похолоданию? — как ни в чем не бывало спросил Иван Иванович, дожевывая колбасу. По его лицу было видно, что настроение у него отличное и он склонен поболтать.

— К перемене погоды, — не очень-то дружелюбно ответила Лешкина мать.

— А какая же завтра погода будет?

— Какая будет, завтра и увидим. — Анна Васильевна встряхнула фартук, высыпая застрявшие в складках зернышки, и быстро ушла в дом.