Поймать кураж

— Ну почему сразу на кусочки, сейчас медицинапродвинулась вперед, — сказал отец, — может тебе смогут помочь.

— Мне стало смешно, отец никак не мог понять то, что мне нравились мои новые способности, и совсемне хотелось расставаться с ними.

Я хмыкнул и предложил:

— Батя, а ты с мамой по этому поводу переговори, послушай, что она тебе скажет.

Отец сразу заткнулся, потому, что прекрасно знал мамин ответ. Мы молча поднялись домой. Не успели подойти к дверям, как они открылись.

— Что же вы так долго, — упрекнула нас мама, — я уже боялась, не случилось ли чего.

Мне из окна не было вас видно.

Я скинул кроссовки и сразу отправился в душ. Стоя под горячими струями, я хорошо слышал, как родители обсуждали мои способности, а затем мама завелась.

— Коля, ты, что несешь, какие медики? Отнесись серьезно к ситуации, если хоть кто-то пронюхает про Сашу, мы же его больше не увидим. Странно, что ты этого не понимаешь.

Потом были слышны неуклюжие батины оправдания.

— Да, Наташа, я что-то сразу не врубился, действительно, его же сразу заберут на исследования.

Он немного помолчал, а потом добавил:

— Слушай, а может это над нами эксперимент ставят, подсунули мальчишку двойника и сейчас наблюдают.

— Знаешь, мой дорогой! — категорично заявила мама, — я своего ребенка узнаю с закрытыми глазами, меня никакие экспериментаторы не проведут. Скажешь тоже, да кому мы нужны.

— Но уж больно неправдоподобно все, — настаивал батя, — может, его какая контора в замороженном виде тридцать лет держала, а потом загипнотизировали и выпустили.

— Если бы ты дорогой был такой осторожный, когда соседу тысячу баксов одолжил без расписки, — парировала мама, — а Саша нам правду говорит, я сердцем чую.

— Да я, что я ничего, — бормотал отец, — так, на всякий случай такую возможность упомянул.

Когда я намытый вышел из ванны, родители мирно сидели за столом и что-то продолжали обсуждать.

— Ага! — воскликнул отец, — помылся, наконец, садись рядом, сейчас будешь учить, кто ты теперь есть, откуда и зачем приехал к нам.

Обучение, занявшее около трех часов, прошло вполне успешно. Теперь я мог без труда рассказать из какой сибирской деревни приехал, о своей семье, и еще кучу других вещей. Однако мама поверила, что мне удалось все запомнить, только когда я рассказал всю немудреную историю в третий раз.

— Хм, удивительно! — сказала она, — помнится, в старые времена что-то вдолбить в твою башку было сложнее. Я смотрю, у тебя память стала лучше. Эх, где бы таких эльфиек — волшебниц на всех наших детей отыскать.

После этого меня, наконец, отпустили, и я уселся к телевизору. Он, конечно, был совсем не такой красивый, как вчера в магазине, и представлял собой огромный полированный ящик. Но, все же он был цветной и ничем не напоминал наш старый черно-белый Рубин.

Открыв рот, я смотрел на то, что происходит в нашей стране, которая теперь назвалась Россией. Почти все было непонятно и страшно. Задавать вопросы отцу было бесполезно, потому, что он сразу начинал ругаться и говорить, что надо всех ставить к стенке, особенно Ельцина и Чубайса и потом закопать последнего вместе с его ваучерами.

Смотреть непонятно что, быстро надоело, и я засобирался на улицу.

Однако когда я подошел к маме за разрешением, та опять заплакала, схватила в охапку и зашептала, что никуда не отпустит, потому, что боится, как бы я снова не пропал.

— Ты ничего не знаешь, не понимаешь! На улицах бандюганы косяками ходят! Машины, маньяки! Не пущу!

— Мама, — успокаивающе сказал я, — мне не страшны бандиты, и маньяки тоже ничего не сделают, кстати, а кто такие эти маньяки?

Мама замялась.

— Ну, это такие плохие люди, они ловят маленьких детей и их мучают.

Я вспомнил Гердана и монахов Ордена и мысленно улыбнулся. Они наверно ничем не уступали нашим земным маньякам.

— Коля! — опять воззвала мама к бате.

— Ну, чего тебе, — устало отозвался тот.

— Пожалуйста, сходи, погуляй с Сашей, — попросила она.

— Что за дела! — возмутился отец, — на зарядку его сопроводи, сходи, туда сходи сюда, теперь еще выгуливать его придется. Пусть идет один, ничего с ним не случится.

Мама подошла к нему и категоричным тоном произнесла:

— Ты идешь с сыном гулять! И до обеда не возвращайтесь.

Батя недовольно вздохнул и пошел одеваться.

Когда мы шли по городу, мне все время чего-то не хватало, и только увидев на стене, выложенный белым кирпичом, лозунг — «Ленин жив!» понял, что не хватало развешанных кумачовых плакатов и лозунгов типа: Слава КПСС, Пролетарии всех стран объединяйтесь и множества других.

— Слушай Сашка, — заговорщицки сказал батя, когда мы еще спускались по лестнице, раз уж пошли гулять, надо бы зайти в одно место. Согласен?

Мне вообще то хотелось пройтись по двору, осмотреть места, где мы играли в ляпы и футбол, пойти к Неве. Надо пользоваться свалившейся удачей, что в школу теперь предстояло идти только осенью. По маминым планам я уже закончил пятый класс у себя в деревне, и приехал с табелем, который мне выдали в школе раньше по причине отъезда.

— Ладно, — великодушно согласился я, — давай сходим, куда тебе надо.