Поймать кураж

Вскоре в квартире стало тихо, и только я неутомимо шелестел газетами, фотографически укладывая полезные и бесполезные сведенья в свою голову¸ оставив их осмысление на потом.

Глава тридцать пятая

В лесу было сумрачно и влажно, я легко бежал по веткам, перепрыгивая с одной на другую, прыжками в три-четыре метра, толстая кора упруго прогибалась под моими мягкими кожаными сапогами. Но вот очередное дерево оказалось на приличном расстоянии, в просвете далеко внизу виднелась болотистая почва с множеством луж. В голове ярко высветилось замысловатое плетение и толстая ветвь, на которой я стоял, со скрипом опустилась намного ниже и дала возможность продолжить мой путь. Отстраненно подумалось:

— Интересно, почему нет никакого головокружения и боязни высоты?

Но ноги продолжали нести меня дальше к неизвестной цели.

Неожиданно я спрыгнул на спину огромного зеленого зверя, перед глазами вновь высветилось мерцающее плетение, и громадное чудовище, коротко глянув на меня змеиной головой на длинной шее, понеслось по лесу, ломая с треском и шумом кусты и мелкие деревья.

Но вот деревья стали редеть. И, наконец, я увидел солнце Соэты. Мой зверь — элеант, всплыло название в голове, встал, как вкопанный перед большой прогалиной, залитой солнечным светом. Посреди нее стояло красивое изящное здание.

Я соскользнул со спины элеанта и легко приземлился на мягкую лесную подстилку с высоты пятнадцати метров. Зверь протяжно замычал, выдрал огромный пук травы вместе с корнями и медленно направился обратно в лес.

Я же пошел прямо к зданию. Почему-то его черты плыли в воздухе. По поляне заросшей огромными фиолетовыми цветами разносился резкий одуряющий аромат, от которого кружилась голова. Топтать цветы было жалко, и я старался раздвигать их руками и только тут понял, что длинные изящные пальцыс зеленой каемкой под ногтями не могли быть моими.

— Где я, что со мной? — внезапно возникла паническая мысль, но мое тело упрямо шло дальше к мерцающему в горячем воздухе строению.

Когда подошел когромному арочному входу, тот неожиданно засветился, и в нем возникла фигура хрупкого белобородого эльфа.

Он с улыбкой посмотрел на меня и сказал:

— Приветствую нового ученика, как я понимаю, ты готов к усвоению знаний своих предков.

— Саша! Саша! Проснись! — раздался тревожный крик.

Я открыл глаза, яркий красочный день Соэты исчез. Я лежал на своей кровати, а передо мной маячило испуганное лицо мамы.

— Мама, что случилось? — спросил я.

— Ой, Сашуня, ты очень громко заговорил на непонятном языке, и я побежала смотреть, что с тобой, — сказала она.

— Оглядевшись, я слегка пришел в себя. На стуле рядом с кроватью лежала стопка газет, и одна из них валялась, развернувшись на полу.

— Мама, — успокаивающе сказал я, — ничего не случилось, меня просто сон сморил, видимо газет перечитал.

Она, пристально глядя мне в глаза, спросила:

— А это, что? — и махнула рукой в сторону окна. Я глянул и оторопел.

Все окно было закрыто переплетением обильно цветущих растений.

Мама подошла туда и начала их разглядывать.

— Боже мой! Это же астрофитум зацвел! — воскликнула она, — я думала это никогда не случиться, ведь сорок лет стоит на этом подоконнике.

— Что за шум, а драки нет? — бодро спросил отец, заходя в комнату, вид у него был заспанный, видимо он тоже хорошо прикемарил после обеда.

— Вот, погляди, муженек, еще одно доказательство, что Сашка ничего не сочиняет, — сказала мама и показала на окно.

Батя подошел к окну, сорвал один из цветков и поднес к носу.

— Ну, вот Наташа, все отлично, — сказал он, — у нас появился свой цветовод, — после чего начал судорожно смеяться.

Мама теперь уже тревожно уставилась на него.

— Игорь! Игорь, приди в себя! Перестань! — закричала она, — возьми себя в руки, ничего страшного не случилось!

— Конечно, — согласился отец, — ничего страшного, через тридцать лет появляется наш потерянный сын, нисколько не повзрослевший, приносит кучу золота, владеет искусством неизвестного боя, цветы в его присутствии зацветают, бьет взрослых мужиков, как детей. Так, что, ничего страшного?

— Игорь, успокойся, — скомандовала мама, — это наш сын, и надо его принимать таким какой он есть, со всеми теперешними способностями.

— Да ты понимаешь, что случится, если про него кто-нибудь пронюхает, это же труба! — воскликнул отец, — его упрячут, хрен знает куда, разберут по кусочкам, и нас вместе с ним.

— Я все понимаю, — с нажимом сказала мама. От этого тона меня передернуло, такой мне ее еще не доводилось видеть.

— Поэтому, — продолжила она, — надо сделать так, чтобы никто ничего не узнал.

— Саша, — обратилась она ко мне, — ты наверно эти цветы во сне наколдовал?

— Мама, да ничего я не колдовал, просто сон странный приснился, — пришлось оправдываться мне.

— Понятно, — печально вздохнула та, — значит, тебе при посторонних еще и спать нельзя.

После чего осторожно погладила цветущие веточки.

— Жаль, но придется цветочки с вами расстаться, — сказала она, — не исключено, что скоро вся квартира вами зарастет.

— А может, просто их убрать из моей комнаты? — несмело предложил я.