Поймать ваххабита

Я тут как инструктор по тактико-специальной подготовке, и должен ознакомить местных спецназеров в течении пары месяцев с нашей тактикой действий против незаконных вооруженных формирований. В этой стране, оказывается, ваххабитов и всяко-разного толка боевиков не меньше нашего. Только вот иностранная пресса, журналисты, и всякие защитники к ним не лезут. Прокуратура и фискальные органы работают только за свою армию и в вопросы ведения боевых действий против незаконных формирований не лезут. Так поставил король, и точка. А проблемы у местных ребятишек есть. Не всё у них гладко и красиво. Как-то разговорились с одним из командиров групп, лейтенантом-арабом, которому уже за тридцатник. У них это нормальное явление: парняга в тридцать три года командует группой, это даже круто. Закупали они вооружение, материально-техническое обеспечение и в Штатах, и в Британии за бешеные деньги. Как оказалось, подобная практика себя не очень оправдывала — дороговато, плюс, опять же, расходные материалы и обслуживание. А это инструктора, техники и прочий рабочий военный люд, которые за просто так работать не будут, да и условия выдвигают не хуже нашего Киркорова на концерте где-нибудь в Верхнежопинске.

С нашими специалистами намного проще: неприхотливы, работящи и особенно работящи, когда наш главный по сотрудничеству приезжает. И едим мы все, что не предложат, только иногда достают наши из холодильников «мясо белого медведя», бутылку огненной воды и поют песню про то, что «выйдут в поле ночью с конем». Арабы понять не могут: на хрена в поле ночью с конем ходить, да еще шарахаться до самой утренней зари. Вот такие дела здесь. А сами они как-то уж очень переборчивы и ленивы, в отличии от наших контрактников да призывников. Местному командиру неудобно за своих подчиненных, когда те невыносимо для меня тупят, что-то прикрикивает на своем диалекте, который наш переводчик не понимает. Парашютисты-спецназовцы зубоскалят, проявляют рвение и снова беспросветно тупят, да и хрен с ними. Через три месяца я уже до того освоился, что уже достаточно хорошо понимал многие термины и сленговые выражения, мог спокойно сделать заказ в кафе и поторговаться на рынке.

К этому занятию готовились долго, и в основном я. На маршруте перехода я лично ползал, устанавливая растяжки с сигнальными минами и маскировал схрон, который головной дозор группы должен был обнаружить. Однако все зря: несмотря на мой запрет пить воду самостоятельно на переходе, парашютисты выхлебали всю минералку из «Кэмелбэков», вспотели, устали уже на десятом километре, и, сбившись в кучу, вместо походного порядка идут нестройным стадом, даже не озираясь по сторонам. Мимо схрона прошли, ничего не заметив. Даже таблички с надписью «SHRON BLYA». Плюнув на все, я иду сзади тылового дозора рядом с переводчиком и вяло перекидываюсь с ним фразами на русском. Метрах в двух впереди нас бредет командир группы Хамза и делает вид, что вообще не прислушивается к нашему разговору и вообще не понимает русский.

— Смотри, Серега, щас тыловой растяжку сорвёт, под ноги вообще не смотрят...

— Да как сорвет? Леску отсюда уже видно.

Парашютист, бредущий самым крайним, вяло переступает растяжку, другой ногой её задевает. В небо со свистом взлетает сигналка. Группа сразу же падает на землю и, не смотря по сторонам и не заняв обороны, начинают галдеть между собой.

— Вот уёбок, — в сердцах произношу я, махнув рукой.

Тут же ко мне подскакивает Хамза.

— Andrew, Andrew!

— Шуббадак? (Чо надо? — местный диалект).

— Andrew, what is uebok? (Андрей, что такое уебок?)

— E-e-e, Hamza, uebok is a old soldier (Э-э-э, да как же это сказать? Хамза, уёбок — это старый усталый солдат). Lion of special force, special termin soldier special team (Лев спецназа, это слово упоминают между собой только солдаты подразделений специального назначения, и только между собой, этакий спешаловский слэнг).

Хамза белозубо скалится.

— Wow! I am is uebok? (Ух ты! А я уёбок?)

— Yes you and you soldier nice! (Да кто бы сомневался, и ты и твои солдаты — большие уёбки).

Арабский лейтенант со смаком повторяет новое для себя слово, жутко его искажая.

Переводчик неодобрительно смотрит на меня и покачивает головой.

Хамза поднимает своё подразделение, что-то громко на них крича по своему.

Серега переводит:

— Он говорит, что русский инструктор зря вас называет львами пустыни, и, типа, они недостойны гордого звания уёбка и, типа, они порождения нетрадиционных сексуальных отношений Иблиса, Хаттаба и всей Аль-Каиды...

— Ишь, ты как заворачивает, да толку с этого, — чуть грустно восхищаюсь я, мне охота под кондиционер и холодного пива с сухариками со вкусом бекона, или водки с селедкой, и самое ужасное, мне уже хочется посмотреть Дом-2.

Наверное, это называется тоска по Родине.

* * *

Теперь иногда наблюдаю моменты, как два арабских парашютиста-спецназовца из моего подразделения встретив друг друга приветливо машут и в полголоса:

— Hi, uebaak...