Поймать ветер

Смотрит нормально, едва ли не ласково, никакого надрыва. Ну что за девчонка? То кажется, знаю, как себя с ней вести, и тут же она что-нибудь выкидывает… Не, такая быстро не надоест. И мне плевать, что она не раскрасавица, как Магнолия. Один ее веснущатый носик стоит больше, чем вся кукольная прелесть вдовушки…

— Не извиняйся, — улыбнулся я. — Тину знаю давно, и сразу понял, что ты ей не понравилась.

— Я вообще женщинам не нравлюсь, — пожала плечами сладенькая. — У меня и подруг никогда не было.

— На кой тебе им нравиться? Спишь же с мужиками?

— Грубо, Перчик, но справедливо, — усмехнулась она. — Пошли уже, а не то я сейчас затащу тебя в постель и до утра не выпущу, а после буду казниться, что так и не искупалась в Поющем море.

Мы быстро добрались до хорошо известной мне бухточки, и впрямь никого не встретив по дороге. Ночной бриз тихонько свистел и вздыхал в причудливых прибрежных скалах, оправдывая название моря. Луна раскинула завлекательную сверкающую дорожку на водной глади. Светляки взблескивали, цикады исправно скрипели, звезды в небесах равнодушно взирали на весь этот земной вертеп. Не, мне нравится, и все такое, но я ж не баба, чтобы ахать и замирать в восхищении, как та же Малинка. Встала на песке, руки к груди прижала и таращится на окружающее великолепие. Да, красиво, и пахнет хорошо. Миртом, хвоей, лавром, лавандой той же, которую она так не любит. Если кроме северных сосняков, продуваемых ледяными ветрами, ничего не знаешь, так и подавно в голове помутится.

— Ты купаться будешь, или просто постоишь? — полюбопытствовал я.

— Перчик, тебе совсем здесь не нравится?

— Очень нравится. Только, думается, твое обнаженное тело, посеребренное лучами луны, здорово оживило б картинку.

Сладенькая фыркнула, и принялась стягивать платье.

— Так лучше? — повернулась, покачивая обласканными бледным светом грудками.

— Значительно, — одобрил я.

Малинка осторожно ступила в море, сделала несколько шагов, присела и поплыла. Я обождал немного, давая девчонке отдалиться от берега, а заодно убеждаясь, что она чувствует себя уверенно, потом быстро разделся, спрятал наши вещички в известную мне расселину, и тихонько вошел в воду у ограничивающих бухту скал.

Море было теплым, как объятия любящей женщины. Я с наслаждением погрузился с головой, потом осторожно поплыл вдоль скал, стараясь подобраться поближе к сладенькой. Это удалось легко. Девчонка определенно была непривычна к ночным купаниям, то судрожно гребла, то замирала на месте, таращась на темную воду с серебряной лунной рябью и звездный полог над головой.

Подплыв поближе, я нырнул и закончил путь под водой. Схватил обеими руками Малинку за ноги и потянул вниз так, что она тут же ушла с головой. Отпустил почти сразу, быстро отгреб подальше и вынырнул на поверхность.

Девчонка отфыркивалась, била руками по воде и вопила что есть сил:

— Перчик! Перчик!

— Что, радость моя?

— Ты здесь? В воде? Так это ты меня?!.. — тут же ринулась ко мне в попытке утопить.

Я поспешил отплыть.

— Линочка, если приглашаешь парня купаться, будь готова к неожиданностям. И не утруждайся повторять про сального хлыща, — предупредил на всякий случай.

Сладенькая не была настроена разговаривать. В пару гребков оказалась рядом и выполнила заветное желание, видно, не дававшее ей покоя с нашей первой встречи: с визгом вцепилась мне в волосы. Почти одновременно я почувствовал, как коготки Малинки приласкали мою щеку. Ну конечно, оставшиеся от других царапины мы лечим, а себе ни в чем не отказываем.

Дальнейшее купание прошло, как мне и представлялось. Визжала сладенькая заливисто, злилась от души, но при правильном обращении отходила быстро. В результате мы еле-еле успели вернуться в «Морского конька» до того, как Тина распорядилась запереть на ночь двери.

На следующий день глаза продрали поздно, и до полудня не могли вылезти из постели. Первой встала Малинка.

— Перчик, нам, наверное, нужно что-то купить в дорогу? — спросила, потягиваясь у окна, закинув руки за голову и приподняв волосы.

— Угу, — я был слишком поглощен созерцанием ее тела, напоминавшего вырезанную из белого камня фигуру Морской Владычицы, что стояла у главных ворот Града. Та, правда, была вроде как одета, но ее тонкое облегающее платье не скрывало плавных, будто текущих, изгибов и округлостей, которые ласкали взор не одного поколения горожан и путешественников. Прелесть малинкиных форм усиливалась красками: смоляные волосы на белоснежной коже, розовые соски, будто те самые ягоды, разделяющие с ней имя…

Она отвернулась от окна, взглянула на меня, и я прочел в ее взгляде то же, что она увидела в моем.

— Перчик… Мы так никогда отсюда не уйдем… — ее руки неожиданно едва ли не с отчаянием упали вдоль тела.

— Куда спешить? Тебя не ждут. Наверняка решили, что никогда не вернешься.

Она улыбнулась как-то странно, невесело. Наверное, подумала об участи, на которую ее едва не обрекли. Потом шагнула к кровати и легла рядом…