Поймать ветер

Не люблю это время года. Верно, поэтому и бываю в северных землях нечасто. Когда последний раз до Скалграда, что в южном светанском приграничье, доходил? Года четыре назад? И то в начале лета дело было, когда здешние ночи коротки и напоминают жидкое пиво: как следует разбавлены серым туманным светом. Вот сейчас ночи стоят правильные: длинные, черные и холодные, как уж-переросток. И чуть ли не каждую ночь виделся во сне тот самый серый замок… Я даже осторожно расспросил Малинку про жилища ее родителя и родича: где стоят, из какого камня сложены. Думал, вдруг у айров есть способность проникать в мысли людей (или женщин, с которыми спят). Сладенькая быстро развеяла мои надежды: ни та, ни другая крепости не походили по описанию на серую громаду, давившую на меня не первую ночь.

Наконец мы достигли Торного перекрестка. Здесь тракт круто забирал к востоку, огибая слабонаселенные и лесистые, а потому труднопроходимые, Мглистые земли, средних размеров владение, не принадлежавшее ни Морене, ни Светане. Я там никогда не бывал: что жулику делать в местности, где селения встречаются редко, как куски мяса в похлебке скупердяя? Видно, и соседние страны по той же причине не покушались на край Туманных лордов — невыгодно.

Остановившись на развилке, я задумался. По тракту путешествовать проще, но он заведет нас слишком далеко на восток. А Турий Рог стоит почти у самой западной границы Светаны, оттуда и до Багряного Края рукой подать. Дорога, идущая через Мглистые земли удобней, ибо никакой петли не делает. Раньше от прохожих людей не раз приходилось слышать, что во владениях Туманного лорда царит порядок, разбойники не водятся, можно и в лесу ночевать, коли есть чем брюхо набить. Получается, лучше нам напрямую добираться.

Малинка, когда я поделился с ней своими соображениями, согласилась. Мол, правильно рассудил, она на карте видела — по Мглистым землям путь короче.

— Хорошо бы добраться до Рога, пока ночные заморозки не начались, — шмыгнула носом. — Не люблю холод и зиму.

И мы двинулись прямо, по безлюдной светлой полосе, чуть впереди скрывавшейся под пологом близкого леса. Я глянул направо, на широкую ленту тракта, на шедших и ехавших по ней людей, и почему-то испытал странное удовлетворение. Будто один из всех выбрал верный путь.

Первый же вечер в Мглистых землях встретил нас густющим туманом, оправдывая название местности. Малинка сказала, что край Туманных лордов лежит в низине, куда стекается сырость, и, мол, в гербе владетеля даже изображено мглистое облако.

— А что изображено в твоем? — спросил я больше из вежливости, чем из любопытства, о чем тут же пожалел, ибо сладенькая опять не на шутку смутилась.

— Много чего, долго рассказывать, — наконец выдавила она. — В том числе крапива.

— Тебе подходит, — усмехнулся я, вспомнив, как называла девочку Тина.

— Не спорю! — тут же ощетинилась Малинка. — Мне нравится мой герб! Он гораздо лучше всяких слащавых розочек-козочек.

— Конечно-конечно, — поспешил согласиться я, но сладенькая почему-то разошлась не на шутку.

— Я умею драться, владею оружием. Мне удавалось выходить победительницей из схватки с воином-мужчиной! — Язык чесался сказать, что гораздо удачнее у нее получается побеждать мужчин без драки и оружия, но я благоразумно сдержал порыв. — Я образована, разбираюсь в политике. — Это что за зверь такой? Почему-то уверен, к постельным утехам эта самая политика не имеет никакого отношения. Хотя, если вспомнить искусность Малинки, можно подумать, что здесь не обошлось без какого-нибудь заковыристого словечка. — И я не собираюсь провести всю жизнь в замке, вышивая, штопая и вытирая сопливые носы детям!

— Я от тебя ничего такого и не требую, — покосился на сладенькую с удивлением. Чего разбушевалась?

Малинка ответила яростным взглядом. Три болота, до чего ж ей идет злиться! Зарумянилась, волосы на лбу, висках и шее от тумана закурчавились, кое-где на них поблескивали крошечные капельки…

— И не смотри на меня так!

— Как?

— Будто не знаешь? Оставь свои айровы штучки! Не получается у тебя, как у Корня. У него кроме вожделения во взгляде была властность и самоуверенность, а не… — тряхнула головой и замолкла.

Тьфу, Перец, какой же ты все-таки олух! И так всю дорогу стелешься перед ней притоптанным подорожником, а теперь еще и открыто пялишься с восхищением. Неожиданно-острая досада резанула по сердцу, и я не выдержал. Заставил себя позабыть, кто такая Малинка, уцепился за одну-единственную мысль: передо мной строптивая девица, которую нужно во что бы то ни стало уложить в койку.

— Эй! — окликнул ее.