Признайся, ты уверен, что я уже любуюсь полярным сиянием и езжу на нартах. А меня всё не отпускает этот город, странный уже тем, что в нём на первый взгляд нет ничего необычного. Улицы – как улицы. Дома – как дома. Театр готовится к открытию сезона. Дворец спорта по вечерам сияет огнями. Но стоит пробыть здесь недельку, как замечаешь, что ветер такой, какого не бывает и не должно существовать в природе, – он дует во все стороны сразу. Что деревца все – как недоросли. Берёзки – щуплые, лиственнички – корявые, берущие за душу своей трогательной асимметрией. Да ещё ночью голова примерзает к подушке – встречал ли ты такое диво? Общежитие для молодых специалистов – на окраине в старом бараке. Комендант, старый лагерный коршун на культяшке, закрутил печку проволокой до начала отопительного сезона, а когда ребята пытаются протопить контрабандой, гоняется за ними с дубинкой – новый способ разогрева без дровишек. Зато днём, в управлении – благодать. Тепло, никто к тебе не привязывается, в буфете продают красную икру и прочую вкуснятину. Живи себе и радуйся, поглядывай в окошко на сиреневые сопки, покрытые чахлым лесом, и жди, когда в небе начнут урчать самолёты.
Но что-то мутит меня и будоражит. Будто меня четвертовали. Слоняется по городу, сидит в спецотделе, старательно разглядывая карты, беседует с коллегами моё бренное тело. Но где моё сердце? Где мысли? Где душа? Только вечерами, синими, прозрачными до самого неба, или пасмурными, с туманом от самых глаз в неощутимую дальнюю даль, гуляя по берегу бухты, я собираю свои части воедино. В пустынной тишине ко мне приходит всё то, что мне дорого. Приходишь ты и тихо, почти неслышно, так что голос твой сливается с шорохом прибоя, говоришь: «Здравствуй, моя Данусь!» С тобой мы танцуем вальс на песке, прыгаем по камням, а потом долго сидим на старой барже, вглядываясь в темноту. Мне не хочется от тебя уходить, но поздний вечер, я по привычке говорю тебе «пока» и возвращаюсь вдоль берега в город. Море накатывается на песок, переворачивая поблёскивающие в звёздном свете промёрзшие лепёшки медуз. Неподалёку тянутся береговые обрывы с деревянными домиками. Вышка часового на выступе кажется башенкой старинного терема. Ни души. И всё же неожиданно встающие силуэты лодок и каждый посторонний звук настораживают меня, я вздрагиваю и поднимаю круглый гладкий камень. Но вдруг мысль
Оно уже битком набито жаждущими, как и я, вырваться поскорее в свои Светлые, Снежные, Прибрежные и иные посёлки. Эти обитатели Ноева ковчега сегодня уже обещали показать богам кузькину мать. Если угроза дойдёт по адресу, можешь смело писать мне на Дальний.
Пока.
17.10.1963 года
Михаил
Славгород
На первое твоё письмо с дороги, Данусь, я отреагировал спокойно – оно целиком в твоём духе. Второе, насчёт «продифференцируем, проинтегрируем», если и встревожило меня, то лишь слегка. Но что я могу сказать теперь? Мне хочется тебя выпороть. Немедленно. И крепко. Что я и собираюсь сделать. Ты уж прости, всё будет не по порядку, мне не до этого.
«Почему человек должен бояться человека?» Я всегда удивлялся твоей несерьёзности в практических вопросах, а сейчас только развожу руками, как можешь ты, человек мыслящий, наблюдательный, городить такую ахинею? Логика феноменальная, если только можно назвать логикой всякое её отсутствие. Следуя ей, надо снять замки с магазинов, расформировать милицию, ликвидировать тюрьмы. Да что там тюрьмы? К чёрту любые наказания и прочие назидательные акты! Почему, собственно, человек должен не доверять человеку? Глубокой ночью ты гуляешь по берегу бухты и не задумываешься, почему там, на выступе пристроилась вышка с часовым. Да-а, с тобой не соскучишься, Данусь!
Ну вот, воспитательный акт завершен, и как обычно в таких случаях, сам наказывающий удручён больше, чем тот, кому предназначен урок. Ведь бесполезность этих экзекуций заранее известна. Право, чтобы я ни говорил тебе, всё это так, для собственного успокоения. К твоим знаниям прибавится что-нибудь, вряд ли. А если и прибавится, знать и понимать, увы, не одно и тоже. Очень многое начинаешь понимать только после того, как испытаешь на собственной шкуре. Да и хочу ли я, чтобы ты смотрела на мир моими глазами? Нет. Впрочем, это пустой жест. Если бы я даже захотел этого, то потерпел бы полное фиаско. Об одном прошу тебя: не забывай, что ты не в облаках витаешь, а живёшь на грешной насквозь земле, где «старый лагерный коршун» – уж, наверное, не самый отъявленный злодей.
Я сожалею, Данусь, что моя склонность к разглагольствованиям завела меня в дебри (это ли дебри?!) сложностей сексуальной проблемы. В этом нет нужды. Придёт время, и всё станет ясно само собой. Могу лишь сказать, что мне было бы в тысячу раз спокойнее, если бы ты действительно прошла огонь и воды, и медные трубы.
Аврора Майер , Алексей Иванович Дьяченко , Алена Викторовна Медведева , Анна Георгиевна Ковальди , Виктория Витальевна Лошкарёва , Екатерина Руслановна Кариди
Современные любовные романы / Проза / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Любовно-фантастические романы / Романы / Эро литература