Поиск-82: Приключения. Фантастика

— Режим, батенька, режим. И верно — ты езжай домой, поешь, отдохни, пройдись по городу. У нас открылся музей декабристов. Советую обязательно заглянуть. Очень интересно: Розен, Нарышкин и другие... Не забыл, что значат эти люди в истории нашего края?

— Я-то помню, — кисло протянул Кулагин. — Еще со школьных времен помню. А в музей, честно говоря, не тянет. Не люблю пыльной торжественности... Сам ты в этом хранилище чудных воспоминаний, конечно, не был.

— Не был, — смущенно признался Пряхин. — Все некогда. Но, ей-богу, музей замечательный. Ну, сходи в кино...

— Послушай, — сказал Кулагин, — чего ты меня гонишь? Ты ведь, наверное, скоро освободишься, поскольку сегодняшние происшествия банально просты. Как аппендицит. Какой тут криминал? Замерз человек по пьяному делу. Жалко, конечно, его, но что ж теперь поделаешь, сам виноват. Расследуй не расследуй — Мишуню не воскресишь... Хулиганы покуражились, сломали замок, взяли в магазине бутылку коньяка. Убыток невелик, тем более что они заплатили. Поэтому включать весь аппарат уголовного розыска, чтобы установить личность двух-трех великовозрастных идиотов... право же, овчинка не стоит выделки.

— Положим, стоит, — возразил Пряхин. — Закон нельзя нарушать ни по малому, ни по большому счету. Тут двух мнений быть не может. Но, думаю, все не так просто, как тебе кажется. Скорее всего, совершено преступление. И серьезное.

— Не преувеличивай, — добродушно сказал Кулагин.

Пряхин, глядя в окно, насвистывал незатейливый мотивчик.

— Не преувеличиваю, — ответил со вздохом, — хотя имею на это право, так как обязан самый незначительный фактик увидеть в его истинной значимости. Иногда пустяк, мелочь, крохотное отклонение от нормы становятся крупной уликой, и, значит, ценность их у-ве-ли-чивается. Как вы в диагностике, так и мы в расследовании часто по косвенным признакам составляем историю и картину болезни. Все, как у вас. Сегодня, к примеру, будет совещание по магазину и смерти Демина — чем не консилиум?

— Консилиум? — встрепенулся Кулагин. — Разреши, я, вместо кино или музея, приму в нем участие. И привычней и интересней.

— Извини, но посторонним не положено, — решительно отрезал Пряхин.

— Какой же я посторонний?! — с подчеркнутым изумлением возмутился Андрей Емельянович. — Я был на месте преступления, знаю обстоятельства дела...

— Нет, нет, не проси. Нельзя!

Глава третья

В райотдел они пришли к началу совещания. Андрей Емельянович почти полчаса упрашивал, умолял друга, и тот сдался. В кабинете Пряхина было шумно. Высокий блондин в клетчатом пиджаке и ярком галстуке что-то рассказывал взахлеб — анекдоты наверно, — вокруг дружно смеялись; приход подполковника смутил рассказчика. Николай Павлович снисходительно улыбнулся и прошел к своему столу.

Молодой, очень браво выглядевший лейтенант отскочил от телефона, едва успев попрощаться с какой-то Дусей. «По служебному телефону в рабочее время! Анекдоты травят. Дисциплинка! Шахмат еще не хватает, — Андрей Емельянович был поражен. — А все так называемый служебный демократизм. Не ожидал такого в милиции». Он нахмурился: нет уж, извините, между начальником и подчиненным всегда должна быть дистанция. Демократизм, возможно, допустим в курилках, в кулуарах, но... без него лучше. Лучше для работы, для дела. Я распоряжусь — они исполнят; исполнят без сомнений и самодеятельности. Вот тогда ясно, кому за что отвечать.

Пряхин, поглядев на часы, встал и постучал карандашом по столу. Совещание началось.

Первым выступил эксперт-медик. Говорил он вяло и путано, причмокивая толстыми влажными губами:

— Случай довольно сложный... Случай... э-э-м... можно сказать, не простой. Видите ли, товарищи, содержание... э-м... алкоголя в желудке и в тканях сравнительно невелико. Значительно ниже смертельно токсичной дозы... э-м... в среднем. Однако детальное изучение внутренних органов потерпевшего показало наличие достаточно выраженного цирроза печени... и, значит, дезинтоксикационная функция печени, то есть ее способность обезвреживать... э-м... яды, была понижена. При таком состоянии организма иногда и сравнительно небольшая доза алкоголя может оказать токсическое действие.

Пряхин нетерпеливо крутил в пальцах карандаш. И Кулагин понимал друга: любое самое запутанное дело, если чуть-чуть продумать выступление, можно изложить за пять-десять минут, а этот все еще не добрался до сути, хотя говорит уже четверть часа.

Но судмедэксперт, видимо, не замечал укоризненных взглядов подполковника. То и дело потирая ладонью щетинистый подбородок, что вызывало у гладко выбритого Пряхина почти физически ощущаемое раздражение, он продолжал:

— Ну, кроме того, обнаружен резко выраженный склероз сосудов сердца, дистрофия и ожирение сердечной мышцы. Умерший был, так сказать, старше своего возраста лет на пятнадцать.

— Следовательно, нет признаков насильственной смерти? — перебил, потеряв терпение, Пряхин.