Поиск-89: Приключения. Фантастика

Машина Марианны притормозила рядом с Дождем.

— Я подумала, что вас надо бы представить начальнику управления культуры. Поэтому садитесь и поедемте со мной! — улыбалась она.

— Нет, я сейчас не могу! — очнувшись, проговорил Дождь. — Извините! — И он побежал по улице.

— Давай, — подтолкнул Крупенникова Чугунов и, сев на мотоцикл, помчался в школу.

Дождь бежал быстро, и Крупенников еле поспевал за ним. Дохнуло холодком в лицо, и Крупенников, подняв голову, увидел облачко на горизонте. «Может, помочит», — с надеждой подумал он.

Если бы Дождь не забегал домой — а ему показалось, что Лена уже пришла, — он бы еще застал ее. Она тоже получила пятерку и болтала с Мышкой об экзаменах. Увидев Чугунова, прикатившего на «Яве», она вдруг вспомнила о пощечине и, поколебавшись, сама первая подошла к нему. Был тут еще, пожалуй, и тонкий расчет, каковой мог обнаружиться потом, когда встанет речь о трехкомнатной квартире, ведь отец Чугунова не последний человек в городе. Кроме того, Ленка была так счастлива, что ей хотелось всех любить, со всеми жить в дружбе.

— Вадик, ты извини меня за ту выходку, я была не в себе. Что-то творилось со мной, сама не пойму, — улыбнулась она.

— С тобой и сейчас что-то творится, — заметил Чугунов.

— Да, я выхожу замуж!..

— Слышал уж… Он что, артист?

Она кивнула. Не хотелось ей сейчас ничего объяснять.

— Самое время выходить замуж, — усмехнулся Чугунов.

— Я тоже так считаю! — Лена рассмеялась.

Чугунов смотрел на ее чистое, белое лицо, которое то вспыхивало, озаряясь румянцем, то становилось тихим, задумчивым, будто голубая тень падала на него, и не мог налюбоваться. Внезапно, точно осознав, что он теряет, Чугунов почувствовал страшную, глухую ревность в душе. «Нет, она будет моя, и сегодня. Я первый коснусь ее, а дальше ей некуда будет деваться…»

— Садись, прокачу, — облизнув губы, хрипло проговорил он.

— Спасибо, некогда! Так мы друзья? — Она протянула ему руку.

— Друзья! — Он пожал ее руку. — А коли мы друзья, садись, подвезу!

— Ну, так и быть! — решилась она. — Только я жуткая трусиха, поэтому ты не гони! Договорились?

— Ты держись за меня и думай о вечности! — весело сказал Чугунов.

Дождь выскочил из дома и наткнулся на Крупенникова. «Это тот, кто бежал за мной», — мелькнуло у него.

Он поискал Дылду. Тот гнал во всю прыть к городу, точно опаздывал. «Километров сто двадцать в час несется», — усмехнулся Дождь. Но, странное дело, столб еще не начал опускаться из облака, хотя оно было уже совсем черное.

Крупенников не уходил. Дождь взглянул на веснушчатое курносое лицо и почувствовал недобрый холодок в глазах. Но ему и в голову не могло прийти, что этот рослый парень с крепкими, как у молотобойца, руками может вдруг наброситься на него.

— Вы Ленку ищете? — спросил Крупенников.

— Да, — удивившись вопросу, кивнул Дождь.

— Я знаю, где она, пошли! — Крупенников первым бросился бежать, и Дождь рванул за ним следом. Они побежали в обратную сторону от площади, туда, где соседняя улочка выводила к старым деревянным домам. Один из них был пуст, жильцы переселились, а дом так и стоял в целости. Городские власти не знали, что с ним делать: то ли ломать, то ли временно вновь заселять. Крупенников и привел его во двор пустого дома.

— Где же она? — спросил Дождь, недоуменно оглядываясь кругом. Но ответа не получил. Первый же удар сбил его с ног, и он больше не смог подняться.

— Вставай, вставай, гад! — требовал Крупенников и, не дождавшись этого, задыхаясь от злости, стал пинать упавшего. Было странное ощущение, точно он все время промахивался и пинал пустоту. Однако что-то в этом теле имелось, что-то металось в нем от испуга, стремясь уйти от удара. Крупу уже завело, и он, взмокший от пота, футболил что есть силы по лицу, груди, по ногам. Даже ботинки специально взял у Чугуна для этой цели — альпинистские. Он все же рассчитывал на нормальную драку. Наконец ему удалось задеть это живое, бегающее в теле, оно вздрогнуло, и Дождь в первый раз застонал от боли.

— А-а-а! — прорычал от радости Крупенников и с силой вонзил ботинок на этот раз точно в цель. И в ту же секунду страшный крик боли оглушил его. Что-то вспыхнуло перед лицом, ослепив его навсегда, и в последнем мертвенно-бледном свете молний он увидел, как чьи-то руки подняли Дождя с земли и унесли за твердый лилово-черный панцирь, намертво сдавивший город.

Он уже ничего не видел. Адская боль сжала мозг, живая искорка сознания еще попробовала было вспыхнуть, но кто-то, не дав разгореться, смял ее в кулаке. Лица не было. Вместо него угольно-черная обгоревшая маска. Обгорели волосы и рубашка вокруг шеи. Остальное было не тронуто. Таким его нашли через несколько дней.