Поиск: начало. Китеж

– Точно так, артефакт взяли, направляемся во Внуково, имеем потери...

– Андрей, не по телефону. Во Внуково ждёт машина, Вас встретят перед терминалом, фургон Мерседес.

– Фургон Мерседес, принял.

– И Андрей, сразу предупрежу, с сегодняшнего дня наше с Вами сотрудничество становится более плотным и приобретает постоянный характер. Надеюсь, не возражаете?

– Есть, Евгений Николаевич.

– Всё, жду.

– Отбой.

Бирюков ткнул кнопку с красным символом, сложил антенну и убрал кирпичик спутникового обратно в карман рюкзака. Затем достал блистер из аптечки, выдавил на ладонь ещё пару таблеток обезболивающего и потянулся за бутылкой минералки в подлокотнике. Сделав большой глоток, Андрей наклонился к иллюминатору – внизу впереди светилась ночными огнями Москва.

Вячеслав Седов. 26 июля, вечер. Старая Ладога

Монастырь не впечатлял. Впрочем, я уже не особо удивлялся или разочаровывался, видимо, сработали собственные завышенные ожидания и от Ладоги, и вообще от мини-путешествия в целом.

Мы подъехали со стороны трассы по ухабистой грунтовке. Я изо всех сил старался рулить аккуратнее, помня про Алису, но творение советского гения к комфорту располагало весьма условно. Радовало то, что такой дороги было всего пара сотен метров, в принципе, можно и пешком пройти. Но народная мудрость утверждает, что лучше плохо ехать, чем идти, вот мы и ехали, пусть и медленнее, чем обычно.

Периметр монастыря состоял из одноэтажных зданий, пространство между которыми было закрыто каменной оградой высотой в полтора-два человеческих роста. Большая часть зданий была отделана белой штукатуркой, чтобы сохранять видимость порядка и какой-то аккуратности, а остальное было выполнено из красного кирпича, по всей видимости, дополнительно окрашенного для пущей нарядности.

Мы объехали весь комплекс с востока вдоль Волхова и припарковались на стоянке на южной стороне. Не то чтобы монастырь был недостаточно величественен... Но как-то большего ожидаешь от памятника то ли тринадцатого, то ли четырнадцатого века. Взять тот же Печорский монастырь – масштаб был просто несравним. Да даже Крыпецкий или Спасо-Елеазаровский, да даже Никандрова пустынь – все они были куда мощнее, масштабнее и более обжитые, что ли, несмотря на расположение в самом углу нашей необъятной.

Нет, ни в коем случае я не умалял значимости или красоты Никольского монастыря, просто он был отличен от привычного мне образа. Плюс идущая реконструкция, спрятавшая в металлических заборах и строительных лесах примерно две трети всех построек на территории. Приехать бы сюда лет через пять, когда его приведут в порядок – сказка будет, а не монастырь.

Мы прошли через ворота, накрытые невысоким арочным сводом, над которым горела лампада в красном стеклянном сосуде, я забыл, как называют эти штуки. А вот дальше, стоило нам войти на территорию обители, мой взгляд приковали к себе кирпичные стены старинных храмов и построек.

Выщербленный кирпич выглядел просто великолепно, повсюду сновали люди – туристы, монахи, строители. Народу было очень много, и это за час до закрытия и с учётом полупустой стоянки.

Пока объезжали монастырь, я не увидел ни одной камеры, обращённой наружу периметра, фасады зданий, закрывающих периметр, были девственно чисты, и лишь в одном углу, ближнем к трассе, газовая труба жёлтой полосой перечёркивала белоснежную стену. Вот и вероятная точка входа, здесь даже особых усилий не потребуется, чтобы попасть на территорию. И, что самое приятное, внутри мы тоже не увидели ни одной камеры. Вообще.

Изнутри монастырь представлял собой прямоугольный двор сто на сто двадцать метров, если карты не врали. Справа от входа располагалась гостиница, чему мы не обрадовались совершенно. В любой момент кто-то из постояльцев мог выйти наружу и испортить нам весь план. С другой стороны, вдруг получится самим сойти за гостей?

От входа в монастырь по прямой устремлялась изрядно разбитая асфальтовая дорожка, упиравшаяся в здание на противоположной стороне. Вдоль неё, справа, высилась церковь, судя по всему единственная действующая здесь и пребывавшая в относительно неплохом состоянии.

За церковью устремлялась в небо серая башня колокольни высотой с пятиэтажный дом, а вот за ней и был интересовавший нас собор Николая Чудотворца. И вот он представлял собой совершенно удручающее зрелище.

Стены из разваливающегося, некогда красного, а теперь уже выцветшего, почти серого кирпича, кое-где заляпанные бетонной штукатуркой, потрескались в нескольких местах сразу. Глубокие трещины шириной с ладонь рассекали каждую из четырёх стен квадратного строения – собором назвать эти развалины язык не поворачивался. Окна отсутствовали, вместо дверей арочный проём, выходящий на дорожку монастыря, прикрытый деревянными щитами. При этом арка раскрошилась, в верхней её части не было изрядного куска кирпичной кладки, впрочем, как и над многими арочными окнами. Картину разрухи и запустения дополнял ржаво-серый покосившийся купол и огромная куча строительного мусора между колокольней и тем, что некогда было собором.