Поиск: начало. Китеж

Наталья ожидала нас во дворе второго по счету коттеджа. Ворота были уже распахнуты, мы с шумом выгрузились из машины, старательно изображая желание кутить и всячески морально разлагаться. Даня отыгрывал роль удалого туриста, дорвавшегося до свободы и сходу поинтересовался, где в селе можно найти водки в ночное время. Алиса с Ольгой всячески вешались нам на шеи – в общем, согласно плану, мы должны были произвести впечатление вырвавшегося из города офисного планктона, жаждущего алкоголя и плотских утех на свежем воздухе вдали от дома.

Хозяйка, поморщившись, с неохотой выдала что-то вроде «налево, потом два раза направо». Мы всё так же шумно осмотрели двор, дом, спальни и кухню и получили строгий наказ не греметь музыкой после десяти. И всё время, пока Наталья проводила экскурсию по участку, в её взгляде читалось нескрываемое презрение к современному поколению и столь неинтеллигентным формам отдыха оного, несмотря на то, что разница в возрасте между нами и ней составляла не больше десяти лет. Нам это только на руку, по крайней мере, вряд ли в первую очередь искать нарушителей монастырского порядка станут в нашей стороне. Если вообще станут, конечно.

Распрощавшись с хозяйкой, мы перетащили вещи для ночёвки в дом, закинув взятые с собой из дома продукты в холодильник. На часах была половина четвёртого, у нас оставалось ещё два с половиной часа до закрытия монастыря. И примерно семь часов до темноты, когда мы, собственно и планируем совершить акт вандализма в отношении памятника исторического наследия с возможным осквернением чьих-то чувств.

Пока Ольга с Алисой разбирали зубные щётки, полотенца и прочие принадлежности, мы с Даней дозаправили из канистры УАЗик. Затем Даня вытащил небольшую сумку, в которой покоился квадрокоптер с отличной камерой, а я достал из рюкзака фотоаппарат, перепроверяя свободное место на карте памяти и зарядку аккумуляторов. Убедившись в том, что вся техника исправно работает, мы сложили всё обратно в сумки, и Даня отнёс их обратно в машину.

Ольга принимала душ на втором этаже. Когда я поднялся к ней, по пути заскочив в спальню и захватив полотенце, на меня выпорхнуло целое облако пара. За стеклянной перегородкой-шторкой размывался загорелый силуэт. Я подошёл к узкому окну, распахнул его, впуская свежий воздух. Ольга выглянула из-за перегородки:

– Как думаешь, нам сколько времени нужно на монастырь?

– Ну, при прочих равных, если всё на виду, и никто не будет мешать и тащить на экскурсию... Минут тридцать-сорок, по идее, а всё остальное время на отдых.

– Плюс минут двадцать на дорогу и вход, итого час, верно?

– Ага, – я подвинулся к перегородке и поцеловал сначала подставленный нос, а затем и губы.

– Тогда успеем, – обхватив меня за шею, прошептала она.

Я зашипел от неожиданности, когда струи горячей воды ударили мне по ноге. А затем я притянул жену к себе, её руки скользили по моему телу, да и мои тоже не оставались без дела. И мы оба издавали уже совершенно другие звуки, не слишком похожие на шипение от воды, стараясь делать это как можно тише, и задержавшись ещё на четверть часа...

Когда мы наконец спустились, Алиса уже собралась, а Даня дожёвывал наспех сделанный бутерброд, запивая минералкой. Мы заперли коттедж, погрузились в Хантер и направились обратно к монастырю – нужно было засветло получить представление, откуда нам потом на территорию обители можно влезть, куда топать и с какой стороны ждать охрану.

И снова я забыл позвонить Москалёву.

Андрей Бирюков. 25 июля, ночь. Москва

Возвращение в Москву заняло почти два часа, пилотам пришлось некоторое время кружить в подмосковном небе, ожидая разрешения на посадку.

Пока они летели, Андрей успел осмотреть раны. Удивительно, но, похоже, обошлось без переломов. Да, на боку с правой стороны наливался огромный синяк, но рёбра остались целы. Нога и плечо немилосердно болели, но, опять же, просто ушибы. Ладони были разодраны об асфальт в тот момент, когда он споткнулся, растянувшись на тротуаре, и когда это падение спасло ему жизнь. Самым неприятным было сотрясение – Андрей уже не первый раз испытывал подобное. Голова раскалывалась, его знобило, накатывала тошнота, а перелёт усилил эти ощущения, потому едва только самолёт поднялся в воздух, Бирюков заперся в туалете, склонившись над унитазом.

Опустошив желудок, Андрей воспользовался зеркалом и кое-как оттёр кровь на лице и руках. На правой скуле и на лбу, также с правой стороны, несколько глубоких ссадин и порезов непрерывно кровоточили, пришлось накладывать повязку.

Четыре таблетки обезболивающего хоть и медленно, но помогали – почти ушла боль в рёбрах, да и рука с ногой начали двигаться более-менее привычно. Вообще повезло.

В отличие от остальных. Хесус, Смайл и Лимон остались позади, в темноте, погибшие в мирное время на мирной земле. Погибшие непонятно от чего, от неизвестного, доселе невиданного врага. И вот с этим нужно разобраться.