Поиск седьмого авианосца

— Да уж! — рассмеялся Йоси. — Последователи дзэн ищут просветления — мы называем его словом «сатори», — пытаясь постичь свою собственную природу, ухватить самую ее суть, а для этого тело и дух должны быть едины.

— Хочешь сказать, что чай способствует этому единению?

Йоси снова расхохотался:

— Боюсь, что нет. Ни чай и ничто иное, кроме медитации. Но еще в древности буддийские монахи обнаружили, что чай проясняет разум, помогает сосредоточиться и обостряет ощущения.

Послышались легкие шаги по дубовому полу, и Кимио сказала:

— Не забудьте, Брент-сан, что учение Будды гласит: путь к просветлению состоит из бесконечной череды «теперь», и каждое «теперь» не менее важно, чем конечная цель пути.

— А теперь настало время для чайного «теперь»! — воскликнул Йоси, и хозяйки учтиво улыбнулись его шутке.

— «Хага-куре» тоже учит этому, — глубокомысленно заметил Брент, пока Кимио и Маюми ставили ярко расписанные керамические чашки и черную лакированную коробку.

— Вы мудры не по годам, — заметила хозяйка.

— Школа адмирала Фудзиты, — со смехом объяснил ей Йоси.

Медленными плавными движениями Кимио открыла лакированную коробочку и маленькой бамбуковой ложечкой насыпала в каждую чашку зеленый чай. Затем Маюми наполнила их кипятком и размешала.

— Жидкий янтарь, — сказала она вполголоса, подавая Бренту его чашку.

Брент кивнул и, как требуют правила японского хорошего тона, повернул чашку рисунком к ней.

— Вы слышали, — взволнованно сказала Кимио, — два сбитых самолета упали прямо на жилые дома в квартале Гинзы… Множество жертв.

— Слышали, — ответил Йоси. — Еще бы мне не слышать, если одного я сам и сбил.

— И по этому поводу были демонстрации протеста.

— И это мы знаем, — летчик показал на Брента. — Одному из демонстрантов наш лейтенант сломал челюсть.

— Какой ужас… — проговорила Маюми.

Тщетно стараясь сдержать вскипевшее негодование, Брент сказал ей:

— У меня не было ни выбора, ни выхода. Он первым полез ко мне. Прошу вас не думать, будто я только и делаю, что крушу челюсти направо и налево.

— Поверьте, лейтенант, я вовсе не хотела вас задеть… — вспыхнула Маюми: она и вправду оказалась очень ранима.

Брент попытался заглянуть ей в глаза, но она закрыла лицо руками. В эту минуту она показалась ему птицей-подранком.

Он едва сумел подавить в себе внезапное желание отвести ее ладони от горящих щек, обнять ее и утешить. Но он сказал всего лишь:

— Не сомневаюсь, Маюми.

— Говорят, эти пикеты организовала «Японская Красная Армия», — пояснил Мацухара.

— Смутьяны, — гневно произнесла Кимио. — Сегодня они устраивают беспорядки, а завтра пойдут убивать.

— Но ведь конституция дает право на митинги и шествия, — с еще неостывшей обидой сказала Маюми.

— Мирные. Мирные шествия, — подчеркнул Брент.

— Япония с вами, император с вами, не обращайте внимания на этих гороцуки… — Спохватившись, Кимио повернулась к американцу: — Простите, Брент, я хотела сказать: не судите о нас по выходкам этого сброда. Он крайне немногочислен.

Йоси и Брент наклонили головы в знак согласия.

— Много говорят об этом немце…

— Да. Оберет Иоганн Фрисснер, — сказал Брент.

— Вот-вот! В последнее время его имя у всех на устах, а до этого я о нем ничего не слышала.

— Зато мы наслышаны, — с горечью сказал Мацухара. — Он один из главных головорезов Каддафи. Два дня назад прибыл к нам, а раньше летал на Ближнем Востоке. На его счету двенадцать израильских самолетов. — Он стиснул зубы. — И восемь моих людей. Двоих он расстрелял, когда они спускались на парашютах.

Маюми негромко вскрикнула, а Кимио прошептала только:

— Ужас… Ужас…

Йоси, упершись взглядом в бумажную стену, повторял, точно в забытьи:

— Я убью, убью его…

— Прошу вас, Йоси-сан, успокойтесь, — воскликнула Кимио, явно огорченная тем, какой оборот приняла их беседа. — Это я виновата, я плохая хозяйка, если начала расспрашивать вас об этих ужасах. — Она подала знак племяннице: — Мы с Маюми так старались угостить вас повкуснее, и все вышло на славу… Давайте забудем обо всем страшном и горестном хотя бы ненадолго.

— Я согласен, — ответил Брент.

Йоси медленно раздвинул губы в улыбке и кивнул. Маюми, поднимаясь, тепло улыбнулась Бренту, и он улыбнулся в ответ, на мгновение встретившись с ней глазами. Потом обе женщины скрылись на кухне.

Поданное на стол угощение в самом деле не оставило бы равнодушной ни саму богиню солнца Аматэрасу, ни ее взыскательного брата, бога бурь Сусано.