Поиск седьмого авианосца

Таку размышлял обо всем этом, а глаза его тем временем продолжали делать свое привычное дело — зорко оглядывали горизонт. В сорока километрах к северу, над Токийским международным аэропортом, все эшелоны почти до четырех тысяч метров были заняты устаревшими самолетами с поршневыми двигателями. Они описывали широкий круг над Фунабаси, проходили к востоку от полуострова Босо и брали курс на Тихий океан. К югу самолеты старались не соваться, избегая попадать в воздушное пространство, в котором барражировали самолеты с авианосца. Таку лениво проводил взглядом грузный «Локхид С—121 Констеллейшн», проходивший в самом верхнем эшелоне и медленно отвернувший налево, к востоку — подальше от залива и запретного коридора, принадлежавшего самолетам с «Йонаги». Таку залюбовался четырьмя мощными моторами «Райт» по 3250 лошадиных сил в каждом. Ничего, когда-нибудь на место его 950-сильного «Сакаэ» поставят более мощный двигатель… Командир эскадрильи подполковник Йоси Мацухара обещал… Впрочем, этому американскому прихвостню веры нет. Так или иначе, пока новые двигатели не поступили, он летает на самолете, мотор которого был собран еще в 1939 году. Однако настораживали сведения израильской разведки о том, что арабы заменяют моторы своих «Мессершмиттов» новыми 1900-сильными двигателями «Мерседес-Бенц». Лейтенант сердито заворочался, оправляя тугие лямки парашюта и привязные ремни…

Он машинально проводил узкими цепкими глазами «Дуглас DC—4 Скаймастер», который, набирая высоту, сделал круг над аэропортом и пошел к югу. В голове лейтенанта, как у всякого летчика, в полном одиночестве проводящего на боевом дежурстве многие часы, крутился причудливый калейдоскоп воспоминаний. Он мысленно перенесся во времени и пространстве назад — в детство, в юность, к родителям и возлюбленным.

В прогалине между облаков мелькнул бирюзовый кусочек неба, сразу напомнивший Таку остров Кобата Сима и беспокойное море вокруг него. Занимая всего двадцать квадратных километров, этот поросший густым лесом остров высится над Бунго Суидо как изумрудная башня, увенчанная горой Амакуса. Летчик вспомнил, какой удивительный вид открывался с заброшенного маяка, построенного когда-то на скалистой вершине, возвышавшейся на юго-восточном склоне. Оттуда можно было различить северный берег острова Кюсю, а когда задувал муссон, — и остров Сикоку.

Там всегда стоит туман: теплые течения Японского моря встречаются с холодными океанскими потоками, отчего вода издает беспрестанный рокочущий гул и на поверхности ее вскипают пенные буруны. Ветер сбивает верхушки волн, похожие на страусовые перья, а на отмели оседает родившаяся из стычки враждующих потоков туманная дымка. Летом над острыми вершинами гор каждый день нависает грозовая туча, на закате края серебристых облаков наливаются зловещим синевато-багровым цветом, обещая пролиться дождем. Но обещания эти исполняются редко, хотя по вечерам слышатся громовые раскаты, а из облака в облако проскакивают вспышки зарниц, словно там сражаются за обладание небом две армии.

Жизнь на острове была тяжкая, зависела от капризов моря и его обитателей — акул и макрелей, осьминогов и карпов. Когда улов был хорош, Таку и его отец Шимей (Ото-сан) работали от утренней до вечерней звезды. Таку на всю жизнь запомнил изнурительную ловлю осьминогов, составлявших больше половины всей их добычи. Отец соединял шкив мотора их маленькой лодки с катушкой, укрепленной на планшире, так что получалось подобие лебедки. Потом Таку брал стеклянный буек и, отвязав, бросал в море трос, на котором были укреплены около сотни горшочков. Потравливая трос, лодочка медленно подвигалась вперед, а лебедка вытягивала один горшочек за другим, опорожняя их на дно перегруженной лодки. Когда лебедка не справлялась с тяжестью, Таку приходил ей на помощь: широко расставлял ноги, упирался ими в нос, ухватывал мокрый, тяжелый от воды пеньковый трос голыми руками и вытягивал горшочки, вываливая их вязкое, скользкое, липкое содержимое на палубу. От такой работы он через несколько лет заматерел: сильно раздался в плечах, мышцы шеи, груди и спины налились силой.

Ловить переметом было не в пример легче. Бечева с грузилом и множеством крючков шла по дну, прочесывая его как грабли. Улов почти всегда был хорош, и нежнейшая рыба попадала в искусные руки матери — неизменно лучившейся приветливой улыбкой Хацуйо (Ока-сан). Даже сейчас у лейтенанта потекли слюнки при воспоминании о нарезанной тонкими ломтиками сырой камбале с соевым соусом. К ней подавали пиво, рис и маринованную редиску.