Поиск (СИ)

— Куда мы идем?

— Я сказала, что твоя жизнь закончится на рассвете.

— Если так, то я умру счастливым. Хотя был бы рад узнать, почему ты решила меня убить.

Нави отбросила назад волосы, перехватывая их на лбу обручем. Взгляд лазурных глаз из холодного и высокомерного превратился в насмешливый.

— Разве я сказала, что собираюсь тебя убивать?

— Ты сказала, что я умру на рассвете.

— Этого я тоже не говорила, глупый эльфенок. Я сказала, что закончится твоя жизнь, но это еще не означает, что я тебя убью. А если бы и собиралась, зачем мне нужно было резвиться в твоих объятиях полночи?

Эрфиан оделся и повернулся к Нави.

— Я готов. Куда мы идем?

— На крышу замка.

— Но уже светает. — Он улыбнулся. — Или магия Сновидцев так сильна, что солнце не причиняет тебе вред?

— Я способна изменить чужую природу. Но не свою. Беда магии в том, что ты можешь исцелить любого — но не себя. Понимаешь, мальчик?

Эрфиан молчал, осмысливая ее слова. Целители из деревни Жрецов не раз говорили, что магия дается только тому, кто достиг высших ступеней духовного совершенства. Он должен уметь отдать все силы безвозмездно. Именно поэтому целители не берут плату. Эльфы, которым было суждено стать лекарями — и некоторые Жрецы, в том числе — с детства проходили тяжелые испытания для того, чтобы доказать свою стойкость. Их оставляли в ночной лесной чаще, поили горькой настойкой из полыни, после которой самая тяжелая болезнь, способная свалить с ног взрослое и сильное существо, не причиняла им вреда. Эрфиан однажды был свидетелем того, как целитель, один из друзей отца, вернулся в деревню, покусанный ядовитой змеей, но даже не прихворнул, хотя любой другой умер бы еще до заката.

Зачем существам, которые никогда не болеют, исцеление?.. Подразумевается, что целитель должен быть совершенен.

— Да.

— Мне приятна твоя забота. Если бы дела обстояли иначе, я бы согласилась принять помощь. Я бы полюбила шум моря и пение птиц в лесу. И услышала бы звук твоего голоса.

Нави сказала эти слова с уютным, почти человеческим теплом. Эрфиан подумал о том, что ему не хочется уходить. Сейчас они вернутся в постель, он обнимет ее — и не отпустит даже тогда, когда совсем не останется сил.

Но у вампирши были другие намерения.

— Идем, — поторопила она.

Чем выше Эрфиан взбирался по каменным ступеням, следуя за Нави, тем острее ощущал беспокойство. Оно вцепилось в горло, вытеснив умиротворение, в котором он пребывал не так давно. Что она задумала? Решила выйти на солнце? Но тогда стоило бы говорить о том, что закончится ее жизнь, а речь шла о нем.

Вампирша остановилась под каменным сводом. С крыши замка открывался удивительный вид — часть пустыни и море как на ладони, глубокое чистое небо и солнце, первые лучи которого уже появились из-за горизонта. Эрфиан сделал несколько шагов, выходя на каменную площадку, и замер.

— Иди, мальчик. Посмотри туда — и скажи, что ты видишь.

Он проследил за ее рукой, прикрыл глаза ладонью и отвернулся.

— Рассвет.

— Тебе он нравится?

— Очень. Я часто встречаю рассвет на берегу моря. Иногда и в горах.

— Солнце — великий бог. Когда-то оно было милостиво ко мне, хотя могло убить. Когда-то оно чуть не убило и тебя, но решило пощадить. Оно избрало тебя.

Эрфиан слышал о народах, которые обожествляют силы природы, но был уверен, что вампиры так не поступают. И уж тем более не возносят молитвы солнцу, под которым могут сгореть.

— Как зовут бога, которому ты поклонялся раньше? — поинтересовалась вампирша.

— Я не поклонялся никому.

— Солнце — это мой бог. Я дала ему имя Воин. Он показывает мне верный путь. Каждое утро он поднимается над горизонтом и напоминает о том, что моя война еще не закончена.

Нави сделала шаг вперед и вытянула руки ладонями вверх. От ужаса Эрфиан затаил дыхание. Он смотрел на то, как вампирша медленно, словно во сне, перебирает пальцами в воздухе, и окончательно уверился в том, что боги лишили ее разума. Ему не приходилось видеть, как обращенные существа сгорают на солнце, и он представлял это как вспышку ярко-голубого цвета, оставляющую после себя серебристую пыль, но теперь понял, что ошибался. Руки Нави покрылись алыми точками, потом — глубокими кровоточащими ранами. Мысль о том, какую боль ей это причиняет, была невыносимой.

— Прекрати. Хватит!

Эрфиан подошел к вампирше, обнял ее за плечи и увел в тень.

— Что ты делаешь?! — спросил он, отходя на шаг и глядя ей в глаза. — Для того, чтобы — как ты сказала? — закончилась моя жизнь, ты должна себя истязать?!

— Посмотри. Я жива. Я ведь сказала тебе — это милосердный бог. С сегодняшнего дня он будет твоим. Закрой глаза.

Эрфиан опустил веки и почувствовал, как палец Нави рисует у него на лбу сложный знак, а потом прикасается к щекам. Хорош же он будет, появившись перед Минар с окровавленным лицом.

— Теперь ты — мой маленький воин, — сказала вампирша с нежностью. — Ты будешь защищать меня?

— Но ты должна пообещать мне, что больше не будешь делать себе больно.

Нави подала Эрфиану руки, раны на которых уже успели затянуться и превратились в нежно-розовые шрамы. Он поднес их к губам и поцеловал ладони, одну за другой.