Поиски

Я мог оценить новые методы. Но я не мог их применить. Я мог видеть новые пути, которыми пойдут физика и химия, но я пока не видел своего пути. Во всяком случае, такого, который бы меня устраивал. Дело заключалось в том, что, как я говорил, новая теория была связана с рядом определенных математических методов, и, чтобы принять их на вооружение, надо было иметь соответственную подготовку, которой у меня никогда не было. Мне кажется, что по своим природным данным я прекрасный математик; если бы я в молодости серьезно занимался математикой, вероятно, я сумел бы справиться с ней и уж, конечно, сейчас не оказался бы в стороне. К сожалению, я знал математику довольно поверхностно, как физик, да и эти мои знания изрядно проржавели без употребления. В полной нерешительности я вновь и вновь обдумывал ситуацию. Чтобы подготовиться к самостоятельным математическим исследованиям, мне потребуется по крайней мере три или четыре года, а мне уже почти двадцать семь; когда я смогу продолжать работу, многие проблемы, интересующие меня, будут уже решены. Для меня это означало вновь сесть за школьную парту, не будучи твердо уверенным в успехе. Если мне не повезет, я потеряю все свои преимущества молодого способного ученого.

Но соблазн был велик. Я думаю, что, если бы у меня в то время было душевное спокойствие, я, возможно, пошел бы на это. Если бы я был счастлив в личной жизни, если бы со мной была совсем другая Одри, которая безрассудно верила бы в меня, я думаю, что, быть может, я бы рискнул. Но я не был в глубине души уверен в себе настолько, чтобы на неопределенное время отречься от всего, что доставляло мне радость; теперь, когда ушла любовь, я не мог позволить себе отказаться от творческой работы, в которую я мог уйти целиком, от определенного успеха, предстоящего мне в моей работе, от честолюбия, которое значительно выросло с тех пор, как я занялся исследовательской работой.

Случаи, когда человек решается на такую переквалификацию, какую я задумал, должно быть, встречаются очень редко: за всю свою научную деятельность я наблюдал это только дважды: в одном случае человека поддерживала умная, обожавшая его и умевшая играть на его самолюбии жена; во втором — у человека вообще не было никакой жизни, помимо науки. Для большинства людей, во всяком случае для людей моего типа, это очень трудно. Но сейчас, когда я пишу эти строки, я думаю, в какой мере я был честен перед самим собой. Так легко обвинять Одри. Неужели я поступил бы по-другому, если бы Одри была со мной?

Так или иначе, я не сумел заставить себя пойти на такой подвиг. Мне оставалось только сидеть и смотреть, как математики используют методы, которыми я должен был бы владеть, и решают задачи, которые мне хотелось бы решать.

3

Как только я принял решение, мне стало легче на душе и я взялся за работу. Я составил план исследований на ближайшие годы гораздо быстрее, чем делал это раньше. После того как я некоторое время не работал, у меня появился аппетит к работе. Было чертовски приятно, что есть чем заняться.

Отбросив туманные мечты о квантовой механике, я не стал тратить времени на обдумывание других альтернатив. Я не сомневался в своем выборе. Это было мое давнее стремление, которое, казалось, еще укрепилось благодаря преодоленным сомнениям. Я даже не колебался. Планы рождались сами собой. Теперь, когда были определены основные принципы, в точных науках оставались две стоящие возможности. Одна возможность — это проникновение в глубь атомного ядра; по многим причинам, и прежде всего потому, что мне не хватало навыков и умения, для меня эта возможность отпадала. Другая возможность заключалась в изучении неясного пока пути от химической молекулы к живому организму. Обе эти проблемы — и ядерная, и биологическая — подчинились, Должны были подчиниться законам квантовой механики. Но укладывались они, пожалуй, скорее, как Калифорния в мечтах Гамильтона включалась в Соединенные Штаты: как нечто, что непременно произойдет, но каким образом, он не мог себе представить. Как провидение, но еще не как действительный факт. Поэтому, думал я, есть две возможности, две области для научного поиска, которые заслуживают того, чтобы ими заняться. В одной из них можно быть почти первооткрывателем, идти вперед почти беспрепятственно, как едва ли удавалось какому-нибудь ученому.