Поиски и находки в московских архивах

«Но когда же наступит это время?» — спрашивают с насмешкою сильные мира сего. — Несмысленные, разве не видите, разве не замечаете, что уже наступает оно, наступает царствие божие? ... Но, — говорят сильные мира сего, — пусть осуществится на земле эта идеальная, мечтательная утопия; но зачем же не насладятся ею все те, которые своим участием в общей человеческой жизни, своими подвигами на поприще самосовершенствования, приготовили ее! Зачем они были только ступенью к блаженству других, а себе взяли на долю одно страдание? Да и самые те, которые дождутся этой эпохи всеобщего сознания, разве они будут вечно блаженные; разве сознание сделает их бессмертными?! Мечта, мечта — больше ничего!.. Несмысленные, а если это мечта, то что же составляет вашу действительность? Неужели ваши нищенские наслаждения благами внешней жизни? Как же ограниченны ваши желания, как же тесен горизонт вашей духовной сферы! Из чего же вы живете, из чего страдаете? Жалкие слепцы! тот уже получил, кто желал; тот уже достиг, кто стремился; тот уже насладился высшим блаженством, кто сознал его возможность...» Белинский говорит о необходимости равного развития людей, о всемирном их сближении во имя достижения общей цели человечества, во имя жизненного идеала, во имя «общей жизни мироздания». Он стремится не только возвеличить человека, но и показать его таким, каким он должен быть во всем своем достоинстве. Он славит сильного духом человека, который «твердо и мужественно решает сбросить с себя постыдные путы — мелочных отношений жизни, препятствующих ему идти свободно и победоносно к великой цели его бытия».

Критик резко порицает всех реакционеров и рутинеров, ревнителей «мрака и ненависти», пресмыкающихся в грязи, задерживающих совершенствование человечества и достижение жизненного идеала. Обращаясь к консерваторам, «детям мрака и ненависти», он пишет: «У вас нет веры в жизненность человечества и исторический прогресс ее, потому что у вас нет веры в свое собственное человеческое достоинство, нет веры в свое чувство и свой разум, или, лучше сказать, у вас нет чувства, нет разума... Для вас нет наслаждения прекрасным; для вас одно наслаждение — пачкать все прекрасное в той грязи, в которой вы пресмыкаетесь. Так пресмыкайтесь же в грязи, дети мрака и ненависти!..

Нет — не мечта, не призрак она, эта жизнь, чудесная и таинственная, и не сказка она, недосказанная и бессистемная, но драма, полная движения и силы, эпопея, величественная и стройная, эпопея индийская, разрешающаяся на тысячи эпизодов, из которых каждый есть особенная поэма и которые все связаны единством начала и образуют собою одну великую поэму, чем дальше идущую, тем шире и могущественнее развивающуюся, тем чудеснее и заманчивее блистающую таинственным и немерцающим светом своего содержания, один раз начинающаяся и никогда, никогда не оканчивающаяся...»

В статье мы находим также интересные суждения об искусстве, о его роли в жизни человека. Критик, в частности, отвергает умозрительное, чистое искусство, порицает поэзию, связанную с ползучим эмпиризмом.

По его глубокому убеждению, подлинное произведение искусства, «возвышая душу человека, делает его благороднее». Подлинная поэзия не должна быть предметом сибаритской «забавы», «невинным препровождением времени, вроде карточной игры или танцев». Он порицает оторванное от жизни эмпирическое искусство и отстаивает поэзию жизненной правды. «Но нет и тогда, — пишет критик, — когда опровергнут мои основные понятия о поэзии, я не соглашусь с моими противниками: только тогда для меня уже не будет поэзии, поэзия превратится в ремесло, в забаву, в невинное препровождение времени, вроде карточной игры или танцев. В противном же случае, пусть какой-нибудь рутинер вырывает мою мысль, лукаво умалчивая о предыдущем, из которого она выведена, и последующем, которым она оправдывается; пускай какой-нибудь «журнальный работник» ругает меня своим же именем, попрекает своим же ремеслом: какое мне до этого дело? — Недобросовестное искажение чужой мысли обнаруживает бессилие нападающего, и его брань есть сознание этого бессилия».

Изучение найденной рукописи дает основание сделать вывод о том, что из сорока с лишним чудом уцелевших страниц труда Белинского опубликовано лишь несколько страниц, да и то подвергшихся основательной правке редактора. Быть может, со временем удастся разрешить загадку, связанную с судьбой других его рукописей. Наша же находка — самая первая крупная философская работа великого русского критика.

АВТОГРАФЫ СТИХОТВОРЕНИЙ Т. Г. ШЕВЧЕНКО

Я держу в руке пять листов небольшого формата. Стихи, записанные рукой Тараса Григорьевича Шевченко на украинском языке. Стихотворение «Когда бы ты, Богдан наш пьяный...» набросано карандашом. Этот черновой автограф датируется 18 августа 1859 года.