Поиски одного капитана (СИ)

Через некоторое время она уже перестала воспринимать это, как игру, способную лишь скоротать время, и занялась звездой вполне серьезно. В уме она перебирала множество названий, часть из которых озвучивала — некоторые робот все-таки отбраковал сразу, заявив, что это уже чересчур, но все остальное ему нравилось. Баюн старательно запоминал, потому что Кольцова не была в состоянии запомнить все свои предложенные варианты.

Подобные размышления, конечно, помогали скоротать время, но вовсе не способствовали уменьшению чувства голода, и через какое-то время Лависса выдохлась.

— Есть хочу, — решительно заявила она и посмотрела на свою тарелку с кашей. Со временем коричневая жижа не становилась лучше или симпатичнее. Поэтому тут Кольцова была категорична. — Но это я есть не буду.

Внутри Баюна что-то заскрежетало: робот то ли посмеялся, то ли просто хмыкнул.

— Голодному Федоту и щи в охоту, — спокойно проговорил он.

Но Лависса все-таки была Лависсой, а не Федотом. Ее бы вполне устроили щи, которые ей однажды довелось пробовать, но подобная каша, ей была, что говориться, не «в охоту», поэтому она со спокойной совестью проигнорировала высказывание робота.

Живот заурчал достаточно громко.

Баюн вновь заскрежетал, но в этот раз куда грустнее. Он справедливо полагал, что нельзя потакать всем желаниям ребенка, чтобы тот не вырос эгоистичным и капризным, но и держать Лависсу голодной ему не позволяли законы робототехники. Более того, нянька был вынужден признать, что Кольцова уже выросла, и перевоспитывать ее было поздно.

Баюн не совсем уверенно приоткрыл один из своих ящичков: не тот, в котором хранились самые дорогие сердце вещи, а тот, откуда за считанные секунды можно было вытащить множество предметов первой необходимости. Андрей даже несколько раз шутил, что этот ящик у робота безразмерный, и туда влезет даже какой-нибудь особо крупный стегозавр, если бы он для чего-нибудь оказался нужен. Сам нянька в это время еле слышно кряхтел: по другому хихикать он не умел — и постоянно повторял: «Все может быть».

Лависса голодным взглядом следила, как в руках Баюна появляется синтезатор пищи — это был тот самый синтезатор, из которого быстро уплетали свои блины и котлеты два едва знакомых, но уже враждующих ребенка: чуточку испуганная и обиженная Лависса и такой же обиженный и растерянный Андрей, которые почему-то начали враждовать с самой первой секунды знакомства. Теперь эта самая ненависть переросла в крепкую дружбу.

Кольцова, конечно же, не узнала синтезатор, да и не могла — все они были идентичны. Даже Андрей, подаривший его довольно давно Баюну, заявив, что тому он будет нужнее, вряд ли тоже сейчас узнал бы его.

Но девушку сейчас волновало прошлое синтезатора в самую последнюю очередь. Едва получив свой блин, Лависса проглотила его в считанные секунды, позабыв о правилах, манерах и этикете, а заодно и о том, что она президентская дочка. Блин был не самый вкусный, но все-таки мог утолить голод и был лучше поданной каши. Котлету она получила чуть позже и ела уже не так быстро, потому что особо острый голод был утолен, в идея придумать звезде название не покидала ее.

— Как ты думаешь, — обращаясь вроде как к Баюну, но на самом деле просто беседуя сама с собой, говорила девушка, откусывая от своей котлеты очень маленькие кусочки. — Что еще можно придумать? Деметра? Ну уж нет, называть звезду именем родной планеты. Хм…, а что если… ну… например, Странник?

— Стр-ранник? Хорошая идея! А что, звезда — Стр-ранник, планета — Опес, богатство, то бишь. Что ж, получается, богатство вер-ртится вокруг Стр-ранника. Было бы неплохо наобор-рот, — ответил ей хорошо знакомый голос.

Поначалу Лависса просто не обратила на него никакого внимания: как-никак, в камере она была не одна. Но Баюн молчал да и говорил, обычно, всегда другим тоном, а любви к пародированию особо не проявлял. Зато привычные «р-р» выдавали совершенно другого человека, или, скорее, птицу.

— Попугай? — спросила Лависса.

— Сам Вахмурко Попугайло, бывший и самый лучший президент Деметры собственной персоной, — шутливо ответил голос, и Лависса представила, как попугай кланяется своим невидимым собеседникам.

Кольцова не смотрела на Баюна: ее взгляд был приковал к отверстию между стеной и дверью, расположенной, как и везде, высоко. Она ждала, когда попугай появится оттуда и расскажет об Андрее, за которого, что неожиданно для себя выяснила девушка, Лависса очень переживала.

Но попугай появился вовсе не оттуда, откуда его ждали. Дверь совершенно бесшумно открылась, открывая взору не только хакера, но и Андрея, которого разглядеть удалось не сразу, потому что в руках он держа что-то большое и, видимо, тяжелое. Это «что-то» оказалось вполне живым человеком — Василисой.

— Василиса? — удивился Баюн, радуясь, что подопечный не только твердо стоит на ногах, но еще и в состоянии удерживать свою ношу. — Где вы ее нашли?