Поиски путей

Маленькая Государыня Ра отдаёт Элсу меч. Государь Вэ-Н довольно заметно напрягается, когда Львёнок прикасается к рукояти: уж слишком явно оружие лянчинцев рассчитано не на поединки по правилам, а на войну и убийства. Вэ-Ну, наверное, страшновато видеть такую штуковину в опасной близости от почти невооружённой девочки, да ещё и в руках вчерашнего смертельного врага. Но всё обходится очень хорошо. Элсу просто изо всех сил прижимает меч к груди, вцепившись в него так, что белеют костяшки пальцев, и говорит Ра:

— Ты, Снежная Рысь, мой родич. Твой Прайд — мой Прайд, — и кашляет, уткнувшись лицом в рукав.

— Не надо волноваться, Элсу, — говорит Ра. — Все поняли. Болезнь пройдёт, всё будет в порядке…

Элсу смотрит на неё своими невероятными тропическими очами.

— Неважно. Это неважно. Может, я умру — пусть. Но ты всё равно — мой родич. Смерть — это мне не страшно, а от позора ты меня спасаешь.

Вэ-Н наблюдает за ним, обхватив себя руками. У Государя очень сложное выражение лица; я пытаюсь определить, не примешивается ли к сочувствию презрение.

— Снежный Барс, — говорит Элсу, повернувшись к нему, — думаешь, я трус?

— А если я скажу, что вы — вы все, хищные звери Лянчина — жестокие подлецы? — говорит Вэ-Н. — Моя кровь, моя подруга — пощадила тебя, а твоя родня бы её не пощадила. Твой брат назвал её гуо.

— Я не такой, — говорит Элсу тихо. — У меня ведь тоже… есть… женщина… моя подруга. Только она — там, на границе, в крепости Ич-Ли. Она… в плену. В смысле…

У Вэ-На на мгновение приподнимаются брови.

— Ах, вот как… я понял.

— У меня ничего нет, — говорит Элсу. — Я бы заплатил за неё. Но — я буду служить тебе, Барс Барсов. За то, что твоя женщина избавила меня от позора… и за мою… если ты согласишься.

Вэ-Н кивает.

— Я пошлю за ней, Элсу. Но — ты понимаешь, что вам с ней будет не вернуться домой?

Элсу улыбается цинично и горько.

— Мне с ней — не вернуться и без неё — не вернуться. Мне не вернуться обрезанным и не вернуться целым. Мне не вернуться, встреть я все беды на твоей земле, Барс, как герой или как подлец. Я всё понимаю. И у меня никого нет, кроме твоей женщины — и кроме моей женщины.

Элсу хочется кашлять, он дёргается и проглатывает спазмы в лёгких, прижимая рукав к губам. Ра протягивает ему чашку с чок — и Элсу делает несколько быстрых глотков. По-моему, он снова температурит — у него горят щёки.

— Государь, — говорю я. — Позволь проводить Львёнка в его апартаменты? Ему нехорошо.

— Мне хорошо, — возражает Элсу. — Мне немного больно тут, — и показывает на грудь рукоятью меча, — но мне хорошо. Слушай, Снежный Барс, я найду способ тебя отблагодарить. Я помолюсь за тебя. Прикажи её привезти…

Вэ-Н снова кивает. Я обнимаю Элсу за плечи, и мы выходим из кабинета Государя. В маленьких покоях, предназначенных для Львёнка, я передаю его с рук на руки лейб-медику, Господину А-Ши. Покои убраны очень светски; на всякий случай, у входа дежурят гвардейцы — личная охрана Элсу. Положение дел таково, что Маленького Львёнка нужно защищать от его собственных родственников и подданных…

Нелишняя предосторожность.

Устроив Элсу, я нахожу Ар-Неля и показываю ему своё приобретеньице. Приобретеньице при виде Ар-Неля даже хамить перестаёт — смутилось, что ли? Поклон у него получается почти светский — слишком жеманный, но нельзя сказать, что уж совсем неумелый.

А Ар-Нель останавливается в двух шагах, обхватив правой рукой локоть левой — поза глубокой задумчивости о неприятном — окидывает Маньку-Облигацию взглядом с ног до головы, оценивает грязные патлы, куртку с чужого плеча, рубаху, достаточно серую, чтобы не быть белой, и резюмирует:

— Меня снова восхищает твоя вера в лучшее и твоё добросердечие, дорогой Ник. Этим жалким уродцем ты надеешься выправить внешнюю политику двух империй? Позволь спросить, милый друг, не нашлось ли в Башне Справедливости кого-нибудь поотвратительнее? Или — прости, я не вник в философические глубины твоего плана! — ты считаешь, что подобное тянет подобное? Ты искал внешнее подобие искалеченной южной морали? В таком случае подошёл бы кто-нибудь постарше, хромой, скажем, или горбатый. С гноем, текущим из глаз, сопливый… что ещё? Пропойца…

— Были чище, — говорю я. — Из хороших семей, без вшей и элегантные на вид. Но, во-первых, они тоже воры. А во-вторых, я не мог никого принуждать. Наши цивилизованные воры считают, что лучше бордель в родном Тай-Е, чем тот ужас, который ждёт их на варварском Юге. А этот — храбрый.

Ар-Нель крутит пальцами в воздухе:

— Я ошибся, Ник. Мы все ошиблись. Надо было поговорить с юными аристократами. А такие вороватые полуживотные Эткуру наверняка и дома надоели.

Я жду, когда Манька-Облигация взорвётся и выскажет Ар-Нелю всё, что о нём думает — но Ви-Э молчит, опустив глаза, и наматывает на палец обрывок какой-то замурзанной тесёмки. Я вступаюсь за него: