Поиски счастья

Сейчас Гырголь пойдет в шатер молодой жены, спросит, что привезти ей, поест, немного отдохнет, а с восходом луны и тронется. Путь не мал: одних стойбищ сколько надо объехать! Там повсюду для него припасена пушнина. Он заплатил за нее вперед. Если окажется мало двух нарт, он будет прихватывать их в стойбищах. Кто посмеет отказать ему? Еще нет в Амгуэмской тундре такого человека! Даже оленей — уж как не хочется чукчам отдавать ему живых оленей, а приходится, если для расчетов не хватает пушнины! На обратном пути от Джона-американа он вновь посетит все стойбища, проверит, отогнали ли ему оленей должники. Покрыли свой долг — так он опять им даст товаров, а нет — возьмет оленей силой! Но кто же станет ссориться с ним? Кто еще, кроме него, помогает оленеводам товарами? Разве есть у них другие «сильные товарами люди»? Конечно, можно бы и самим отвозить все на берег к купцам. Но где взять шкурки, когда Гырголь еще зимой заплатил за них? Всем, всем помогает Гырголь! Кто еще даст вперед товары без платы? Где найти такого человека? Только он может так поступать!

Все эти мысли веселили Гырголя. Сидя в яранге, он с жадностью ел жирное оленье мясо, поглядывая на свою молодую жену. Она не знала, что у Гырголя почти всюду есть товарищи по женам. Не знала потому, что еще никто из невтумов не являлся в их стойбище, не предъявлял своих прав. Впрочем. Гырголь и не собирался отдавать ее товарищам по жене: ведь у него была еще Кайпэ… Да и есть ли время этим беднякам разъезжать по тундре, когда нужно беречь стадо, добывать ему, Гырголю, пушнину? Гырголь облизывал жирные пальцы.

…Над тундрой всходила луна.

Все стойбище вышло провожать Гырголя и Кутыкая. Среди женщин — Кайпэ. Но муж не подошел к ней, ничего не сказал.

Быстрые олени понеслись по твердому насту, нарты таяли во тьме, оставляя за собой две блестящие полоски на снегу.

Этой же ночью достигли соседнего стойбища.

Молодой оленевод, лишь недавно, после смерти отца, вступивший во владение стадом, приветливо встретил Гырголя:

— Гырголь! Здравствуй, Гырголь!

— Это ты, Апчок? — вместо ответа на поклон произнес сосед.

Кутыкай с нартами остался вдали, чтобы собаки не испугали оленей. Апчок заметил их.

— Ты на оленях? Э-гей! — крикнул он громко, чтобы кто-нибудь услышал его. — Заходи, Гырголь, в ярангу.

Гость достал трубку, набил ее, закурил, потом предложил кисет Апчоку. К ним быстро подходил какой-то чукча. Апчок велел ему отогнать оленей Гырголя в стадо, привезти нарту в стойбище. Пастух ушел.

Поели, попили чаю, закурили.

— Еду к приятелю американу за товарами, — начал деловой разговор Гырголь. — Потом привезу тебе.

— Очень люди страдают без товаров. Нет ли сейчас у тебя немного?

— Прежде был в состоянии, теперь не могу. А много ли приготовил «хвостов»?

Молодой оленевод пространно начал рассказывать о плохом промысле. Мало добыли песцов. Пастухи заленились.

— Многословен ты, — резко перебил его Гырголь. — Говоришь, как бедняк. Разве не ты хозяин этого стойбища?

Апчок назвал цифру. Приятель американа сделал вид, что разгневан, хотя в душе был рад, что стадо его Увеличится.

— Я отказываю тебе в товарах: слишком много и без того ты должен.

Апчок заерзал на кожаном полу спального помещения.

— Какомэй! Как станем жить? Где возьмем, Гырголь?

Гырголь молчал, прикидывая, сколько запросить оленей.

— Неправильно ты поступаешь. Видно, сразу помногу даешь пастухам товаров. Заленились они, мало поймали. Давай им понемногу. Пусть чаще ходят, чаще просят.

Апчок ободрился.

— Умную ты имеешь голову, — заискивающе сказал он.

Долго молчали. Апчок заглядывал своему благодетелю в глаза, не смея первым заговорить, нарушить мысли богатого соседа. Гырголь курил, не предлагая Апчоку.

— Мне, однако, жаль тебя, — милостиво наконец заговорил он.

Лицо хозяина стойбища расплылось в благодарной улыбке. Он моложе Гырголя, на его верхней губе вместо усов только пушок.

— Что ж, я возьму добытые вами шкурки. Скажи, чтобы женщины сшили к утру десять пар теплых торбасов. — Гырголь выпустил густой клуб табачного дыма. — Кейнина вышла замуж?

— Совсем недавно. — Лицо Апчока сделалось напряженным и виноватым. Он всем корпусом подался вперед. — Разве ты, Гырголь, хотел взять ее себе в жены?

— Вечером я приду к ней. Кто ее муж? Пусть мы станем с ним приятелями. А еще отгонишь в мое стадо три двадцатки голов: по оленю за каждую долговую шкурку.

Апчок помрачнел.

Хоть и велико его стадо, но олени… как можно платить живыми оленями?

— Возьми у пастухов. Разве ты не им давал товары?

— Это верно, это так, — несколько оживился молодой оленевод. — Истинно умный человек ты, Гырголь. — Апчок с восхищением оглядел своего гостя.