Поиски счастья

Отец Амвросий жил в Славянске, но ему доводилось бывать и в бухте Строгой, и в Уэноме, и во многих других поселениях. Каждый раз, возвратившись домой, он втихомолку сбывал купцам пушнину, а деньги складывал в ларец, спрятанный в алтаре, Денег этих хватило бы и на усадьбу, и на дом, и на прочие надобности, но епископ не внимал просьбам провинившегося бати, и Амвросий, уже заметно постаревший, продолжал оставаться в Славянске, где, слава богу, как говорил он сам себе, ничего не знали о его истории с Омрыквутом и позорном бегстве из Нижнеколымска.

Чтобы не подвергать себя опасности снова застрять в тундре, Амвросий стал ездить по побережью летом, а зимой оставался дома. Вот и в эту весну, пользуясь попутными вельботами, он проехал прямо к мысу Дежнева, чтобы отсюда, пробираясь к дому, попутно выполнять задание владыки по обращению чукчей в христову веру.

Так однажды утром он оказался в Уэноме.

Тымкар и Тыкос строили ярангу, когда к ним подо шел миссионер.

— Дети мои…

Только эти два слова и уопел произнести Амвросий, так как Тымкар, взглянув на него, вздрогнул и так сильно изменился в лице, что тому показалось — чукча сейчас замертво грохнется на землю. Глаза и рот Тымкара широко раскрылись, лицо побледнело, левое веко задергалось. Он смотрел на пришельца так, как может смотреть только суеверный чукча, если ему почудится, что перед ним не человек, а кэле…

Тыкос с любопытством рассматривал таньга в женской одежде, на которой из-под длиннющей рыжей бороды виднелся белый крест на цепи.

Хриплым голосом Тымкар выдавил из себя:

— Амвросий?

Миссионер улыбнулся.

— Да. А как звать тебя, сын мой? Что-то я не помню…

— Тымкар я! — выкрикнул чукча. — Я видел тебя у Омрыквута. Но разве я убивал тебя?

От одного упоминания имени оленевода по лицу Амвросия также растеклась бледность. К тому же ему показалось, что этот чукча сказал: «Я убью тебя…» Миссионер растерянно оглянулся по сторонам, как бы ища защиты.

Услышав голоса, высунулись из своего домика Пеляйме и Энмина.

Амвросий увидел их, что-то закричал по-русски, и повернувшись, бросился к ним, Но в этот же миг Тымкар настиг его и крепко схватил за серебряную цепь под самой шеей.

— Ты почему убегаешь? — закричал он на весь Уэном.

Их быстро окружали чукчи. Они бежали со всех концов, Только Кочак опасливо выглядывал из яранги, стараясь догадаться, что бы там могло происходить. Единственный глаз шамана явно подводил его…

Ничего не понимая, Амвросий озирался по сторонам, как пойманный и посаженный на цепь зверь.

— Смотрите! Смотрите! Вот таньг, которого я убил! — возбужденно выкрикивал Тымкар.

— Какомэй! — изумлялись чукчи.

— Почему же он жизой, если ты убил его? Дух разве?

— Я никого не убивал, — с перепугу совсем запутался Амвросий.

К ним подходили все новые и новые жители селения. Среди них были и женщины, и дети, и старики, и старухи.

— Смотрите! Вот таньг, которого я убил! — продолжал выкрикивать побелевший от волнения Тымкар. — Однако, почему ты живой, если я убил тебя?

Ни сам Амвросий, ни уэномцы ничего не понимали. Тымкар объяснил им. Лицо Амвросия сразу просветлело, глаза просохли; только на запыленных щеках остались следы слез.

— Зачем прогнал меня Кочак? Зачем таньги забрали пушнину? Обманщики! — кричал Тымкар. — Разве я убивал тебя?

— Нет, нет, ты меня не убивал, — покорно отвечал Амвросий, которого Тымкар все еще не выпускал из рук.

— Как же так? Зачем неправду сказали таньги? — вслух рассуждали чукчи.

— Слабый шаман, — говорили другие.

— Прогнать такого надо! — неожиданно выкрикнула Энмина: всегда Кочак мешал Энмине жить.

Пеляйме тревожно скосил глаза на людей. Но никто не шикнул на его жену.

— Кочак, видно, нечестивый шаман. Он, однако, поклоняется луне… — послышался в толпе чей-то голос.

— Он себе забрал шкурки, которые мы принесли ему для таньгов-обманщиков, — снова заговорила Энмина, — Пеляйме видел, как он просушивал их, а потом выменял на них деревянный вельбот.

Но это уже не было новостью в Уэноме. Только раньше не все верили Пеляйме. А теперь, теперь кому же не ясно, что шкурки песцов и лисиц Кочак собирал зря! Ведь таньг Амвросий жив. Он сам говорит, что Тымкар не убивал его.

Старики вспомнили, что еще тогда, давно-давно, таньг Богораз говорил им, что Тымкар не убийца, а Кочак — лгун и обманщик. «Напрасно не послушали его, — думали они. — Однако, так говорит и Ван-Лукьян. Видно, правдивый таньг!»

Посланный Кочаком, подошел к толпе его сын Ранаургин.

— Вот таньг, которого я убил! — снова выкрикнул Тымкар.

Ранаургин молчал.

— Разве я убивал тебя? — опять спросил Тымкар Амвросия.

Нет, ты меня не убивал, — тут же послышался ответ.

— Ранаургин! — окликнул Тымкар, — Ты слышишь?

Я не убивал его! Твой отец — лгун и обманщик. Мы, однако, изгоним его из поселения.

Ранаургин что-то пробурчал и ушел. Амвросий попытался высвободиться. Но Тымкар сильнее сжал цепь в своей руке.

— Пойдем. Пойдем к Кочаку, — возбужденно говорил он, увлекая за собой миссионера.

— Кочак! Выходи, слабый и лживый шаман! — кричал Тымкар. — Посмотри. Вот таньг, которого я убил!