Поиски счастья

Юноша поднимается и, пошатываясь, идет дальше. Голова опущена, усталые ноги вязнут в холодном ягельнике, ржавая тина всасывается в износившиеся торбаса. Ноги промокли, носки из шкуры нерпы раскисли. Но обходить эти то рыжие, то ярко-зеленые, то пепельные пятна сочащихся влагой мхов нет сил.

Тымкар изнемогает. Кисти рук стали липкими. На лбу и спине проступил обильный пот. Шапка бесполезно болтается на ремешке за спиной. Тундра… Есть ли ей конец?

Из-под ног выпорхнула куропатка. Юноша остановился, смотрит ей вслед. Его веки смыкаются, он делает еще несколько шагов, спотыкается, падает.

Сколько же может идти человек? Сколько может не есть, не спать?

Солнце припекает. Трудно бороться со сном в такой час. Не устоял и Тымкар. Силы совсем оставили его. Он потерял счет дням, он уже и сам не знал, куда забрел.

…Юность, горячее сердце, беспокойные мысли, куда ни приведете вы человека?

* * *

В поисках отбившихся от стада оленей пастух Кутыкай трусцой бежал по тундре.

«Человек?.. Откуда мог он взяться?» — Кутыкай остановился в нескольких шагах от Тымкара, лежавшего на земле.

Спящий не шевелился.

— Какомэй! — вслух изумился Кутыкай.

Подошел смелее, склонился над Тымкаром.

— Некстати ты спишь! — пастух приподнял его голову.

Тымкар сел, открыл глаза. Белки у него были красные, нос распух.

Перед ним стоял невысокий чукча с усталыми глазами.

От незнакомца валил пар, лицо его было бесстрастно.

Жена звала Кутыкая человеком, не умеющим улыбаться. А чему улыбаться Кутыкаю? Целые сутки в стаде, в бегах, а в стойбище у семьи то и дело кончается мясо для еды. «Богачом будешь!» — этой весной сказал ему Омрыквут. Слова хозяина пьянят пастуха, он верит им и, не жалея сил, старается…

Спешил он и сейчас.

— Откуда ты пришел?

Но Тымкар все еще не мог как следует очнуться.

— Не потерял ли ты свой язык?

— Все дни, сколько их было, — тихо отозвался путник оправдывающимся тоном, — я провел без сна и еды.

— У Омрыквута большое стадо. Он накормит тебя. Иди! — и пастух указал ему рукой направление.

— Омрыквут? Там? — возбужденно воскликнул юноша, но, спохватившись, смолк.

Кутыкай подозрительно оглядел его.

— Я пойду с тобой! — Тымкар поднялся.

— Ноги твои ослабли, однако. Между тем — я пастух. Белокопытая моя и серый с подпалинами отбились от стада. — И он затрусил дальше, в противоположную от стойбища сторону.

Тымкар двинулся в направлении, указанном ему пастухом.

Вскоре показалось стойбище.

* * *

У входа в один из остроконечных шатров сидела смуглощекая девушка с полосками татуировки на носу и щеках. Крашеными волокнами оленьих сухожилий она расшивала рукавицы. Большие карие глаза глядели задумчиво. Зимой она станет женой Гырголя. Такова воля отца. Как сон, промелькнул в ее жизни образ высокого стройного юноши с берега. Он выглядел смелым, настоящим охотником, способным ударом гарпуна убить кита… Скоро два года, как он посетил это стойбище.

В шатре послышался голос Кейненеун — младшей жены ее отца, Омрыквута. Сам Омрыквут велел запрячь для него оленей и на нарте, по траве, вместе с братом, шаманом Лясом, уехал в тундру. Они скоро вернутся. Отец хочет сам посмотреть свое большое стадо, которому нет числа.

Привязанный у шатра черный лохматый пес потянул носом воздух, поднялся и уставился вдаль. Кайпэ посмотрела туда же. Этот Гырголь надоел ей… Днем и ночью он преследует ее, не может дождаться, когда она станет его женой.

К стойбищу подходил человек, и пес старался распознать его. Однако это не был Гырголь. Это не был и Кутыкай. Оба они низкорослы. Этот — высок. И хотя в тундре высок не один Тымкар, сердце Кайпэ забилось чаще.

Незнакомый чукча приближался. Пес вскочил, залаял, но девушка шикнула на него, и он лег на прежнее место.

В пологе слышались голос Амвросия, что-то спрашивающего, и игривые ответы Кейненеун.

Пес опять вскочил. Но теперь он заметил человека, приближавшегося с другой стороны стойбища. Можно было не сомневаться, что это Гырголь, так как пес, потянув ноздрями воздух, успокоился, повернулся в другую сторону.

Кайпэ встала, огляделась по сторонам, прислушалась. В стойбище было тихо.

Тымкар тоже видел девушку, как и она его. Ее фигура показалась ему знакомой.

Глаза Кайпэ расширились. Щеки покрылись ярким румянцем.

— Тымкар! Ты пришел? — слабо прошептала она, уронив вышивание.

Гырголь уже подбегал к стойбищу.

Юноша остановился, широко расставив ноги: его пошатывало.

— Тымкар? Ты? — девушка впилась в него взглядом.

— Да, я пришел, Кайпэ… — у него захватило дыхание.

— Тымкар! — полушепотом, торопясь, еще раз успела она произнести его имя, прежде чем Гырголь достиг яранги.

Тымкар заметил, что приближение молодого богатого чукчи смутило Кайпэ: она смолкла, не успев, кажется, даже договорить начатой фразы.

Гырголь с независимым видом приветствовал гостя. Тымкар ответил на приветствие. Сзади послышался шорох. Все трое оглянулись. К стойбищу устало подходила пара оленей, впряженных в легкую нарту.