Поиски счастья

Южанин выхватывает двуствольный пистолет — и тут же раздаются два выстрела. На них почти никто не обращает внимания. Длиннобородый достает бумажник. Кто-то надевает на него простреленную шапку.

В дальнем углу бара кулачная схватка. Вокруг толпа. Быстро заключаются пари, делаются ставки на победителя.

Свет пузатой газовой лампы, подвешенной у потолка, с трудом пробивает ползущие, словно облака, пласты табачного дыма.

За высокими столами толпятся гости. Всюду пестрые ковбойские рубашки, сапоги, куртки-канадки. Гости размахивают руками, пьют, курят, гремят высыпанными из кожаных черных стаканов костями, выкрикивают числа, спорят.

За стойкой бармен в зеленом фартуке.

Неподалеку слышны голоса:

— Сибирь? «Северо-Восточная компания»?

— Тебе повезло, бродяга! Твои компаньоны Ройс и Джонсон?

— Олаф! Признайся, сколько золота ты взял на Чукотке?

— Не отправиться ли и нам с тобой?

— Роузен? О, мистер Роузен — деловой человек! Мы сумеем с ним договориться.

Слабо раздается бой часов. Полночь.

Компания гуляк во главе с Олафом Эриксоном направляется к стойке.

— Мистер Эриксон? Так рано? — на лице розовощекого владельца бара удивление.

— Нас семеро, — Эриксон оглядывает приятелей, — с каждым будут пить несколько дикарей. Все должны быть пьяны. Плачу я.

— Вери-велл! — бармен понимающе подмигивает и начинает нагружать каждого гранеными бутылками виски.

Прогибая дощатый пол, ватага двинулась к эскимоскам.

На улице, у входа в бар, Роузен уговаривал свою спутницу не ходить в это скопище бродяг:

— Вы с ума сошли! В таком наряде? Да вас ограбят там! К тому же ведь мы договорились поужинать в «Золотом поясе», не так ли, Элен?

Они стояли на тротуаре, в светлом пятне, отброшенном фонарем. Через открытую дверь изливались волны пьяного сквернословия. Среди выходивших из бара Элен узнала Эриксона. «Досадно, — подумала она, — что Олаф так рано покинул бар. Теперь уж, конечно, встретиться с ним этой ночью не удастся». И она согласилась отправиться в отель.

После ужина Роузен отослал официанта и запер на ключ дверь кабинета.

— Вери-велл, Элен! Надеюсь, ты согрелась? — он снял с нее накидку из серебристо-черных лисиц. — Пока я был в столице, ты, девочка, стала еще ослепительнее!

Роузен бросил накидку на диван, наполнил два больших бокала.

— Ты решил споить меня? — она взглянула на него своими большими наглыми глазами.

— О, пьяная, крошка, ты бываешь превосходна.

Элен вспомнился минувший вечер, проведенный в этом же кабинете с Эриксоном.

— Что такое? Откуда такая задумчивость? Тебя не подменили?

Она резко повернулась.

— Я давно хотела сказать тебе. Мне надоело за тысячу долларов годовых и днем и… — она запнулась, сама поразившись своей неожиданной смелости. Но тут же, вспомнив о золотом самородке, полученном накануне от Эриксона, и о ключах от сейфа главного директора, решительно закончила: — Мне надоело быть нищей любовницей миллионера! Пока я молода…

— Элен… — растерянно произнес Роузен и широко развел руками. — Что с вами, Элен?

— Вы не умеете ценить людей. Я веду все ваши дела. Работаю, как драга! И что же? Сколько вы утаили от компании? Миллион, да? А мне привезли это дрянное ожерелье и накидку? Возьмите! — она быстро сняла с себя драгоценную нитку и, не одеваясь, направилась к дверям.

— Элен! — испуганно вскрикнул Роузен. — Вы с ума сошли, Элен!.. — он не без труда удержал ее и усадил на диван.

Нет, Роузена никак не устраивало лишиться такого секретаря. Не говоря уже о том, что она теперь слишком много знает, он никогда не простил бы себе утрату такой женщины, этой поистине звезды Аляски. Особенно досадно, что неожиданная сцена произошла именно сейчас, здесь, в этом уютном кабинетике, о встрече в котором он столько дней мечтал в пути. И вот, не угодно ли, вместо того, чтобы провести приятный вечер, извольте утешать эту разбушевавшуюся красивую дрянь…

Но утешать ее пришлось.

— Вы преувеличиваете, дорогая Элен, — вкрадчиво начал он, вытирая вспотевшую лысину. — Ну, откуда же миллион? Ведь мне приходится содержать шхуны, экипажи. Вам известно, что, кроме убытков, они ничего не приносят… К тому же ряд проспекторских партий не оправдал себя. Тот же Ройс, Устюгов, Джонсон…

— Слушайте, Роузен, — дерзко перебила его Элен. — Не морочьте мне голову. Вы забыли ключи, и я поинтересовалась содержимым вашего сейфа.

По лицу главного директора растеклась бледность. Лысина взмокла, язык отяжелел. Пораженный услышанным, он не мог произнести ни единого звука. Ключи, которые он считал потерянными в дороге, оказывается выкрала она! Секунду Роузен молча смотрел в наглое лицо своего секретаря; в прищуренных глазах Элен затаилась недобрая усмешка. Однако усилием воли он пытался изобразить на лице радость и хриплым, дрогнувшим голосом воскликнул:

— Так они у вас, Элен? Где же они?

— Ключи или бумаги? — невинно спросила звезда Аляски.

— Что? — глаза главного директора выпучились.

— Я все отправила правлению компании в Петербург. — Зная, что, конечно, он ей не поверит, она все же сказала это, намекнув улыбкой, что если она и не поступила так, то еще имеет возможность…