Поиски шкуры собаки-рыбы

Тем вечером мы рано разбили лагерь рядом с болотом, которое было покрыто водоплавающей птицей. Пока мы готовили ночлег, Кент вышел поохотиться со своим дробовиком и скоро вернулся, нагруженный подстреленными нырками. Они были очень жирными и дали нам возможность сменить наш рыбный рацион, на котором мы были вынуждены существовать.

Ранним утром следующего дня, когда мы завтракали, Питамакан внезапно выпрямился, опустил кусок утки и, уставившись на реку расширенными глазами, выдохнул:

– Смотрите! Смотрите! Это ужасный водяной человек! Мы посмотрели, куда он указал, и увидели только расходившиеся круги на месте, где что-то только что погрузилось в воду. Лицо Питамакана было серым от испуга.

– Это был подводный человек! – воскликнул он.

И тут же, не делая ряби на гладкой поверхности реки, существо вновь появилось; сначала морда и затем вся голова странного животного приблизилась к берегу. У него были большие умные глаза, гладкий блестящий мех, и по сложению оно мало отличалось от выдры.

– Ха! – воскликнул Кент. – Это тюлень.

– Су-йом-и-та! (Собака-рыба), – прошептал я своим товарищам, и мы все схватили свои ружья. Но как только мы двинулись, животное погрузилось так же спокойно, как и появилось, и хотя мы стояли, наблюдая за рекой в течение нескольких минут, больше оно не появлялось.

– Так это была собака-рыба! – воскликнул Питамакан. – А я думал, что это подводный человек! Хорошо, братья, мы увидели то, что ищем. Я очень рад , хотя сначала сильно испугался!

Тихий Ворон заговорил впервые после того, как мы встали со своих тонких подстилок.

– Ты скажи старику, что я думаю, что мы должны сейчас охотиться на водяную собаку, – сказал он мне. – Как только мы получим шкуру, за которой так долго добирались, наши мысли станут легкими и свет загорится внаших сердцах, и мы этой зимой будем лучше для него охотиться. Скажи ему мои слова.

Я перевел то, что сказал Ворон. Выслушав все это, Кент нервно потер ладони, как всегда делал, когда был в сомнении.

– Погодите немного, – ответил он. – Я узнаю, что думает об этом моя старуха.

Здесь, среди племен Британской Колумбии, традиции отличались от наших и казались странными нам, жителям равнин. Женщины не только имели право голоса во всех важных делах, но и работа их практически на равных делалась мужчинами. Старики немного поговорили, а затем Кент объявил, что мы будем охотиться на тюленя прежде, чем поднимемся до реки Коулиц. Он объяснил, что его женщина хочет запасти на зиму сушеных мидий, и поэтому мы продолжим путь вниз по Колумбии и пересечем залив Шоауотер, где много и мидий и тюленей.

– И там мы увидим океан! – воскликнул я.

– Ай! А как же, – ответил он.

Я передал товарищам слова Кента, и мы необычно быстро загрузили каноэ. Я всегда думал, что желание его старой жены запастись сушеными мидиями сыграло нам на на пользу.

Милей или двумя ниже лагеря мы снова увидели тюленей, и весь этот день несколько из них появлялась в пределах выстрела. Искушение выстрелить в них было очень сильным, и только повторные убеждения старого траппера в том, что мертвые тюлени сразу тонут, остановило нас.

Поскольку мы продолжали плыть вниз по течению, река становилась все более и более широкой. Я помню, что по пути встречалось много великолепных утесов и островов, и везде был темно-зеленый лес из гигантских деревьев, которые простирались вглубь берегов, насколько охватывал глаз. Общее ощущение от этого места, тем не менее, было для нас гнетущим. Река была слишком большой и подавляла нас своей мощью. Леса были слишком обширными, темными и тихими. К тому же серые облака, туманы и моросящий дождь, который приносил вверх по течению западный ветер, заставляли нас мерзнуть и действовали на нас угнетающе.

В полдень того же дня мы миновали устье реки Коулиц, большой и быстрой, с чистой водой. Немного выше этого места старый траппер показал нам Гробовую скалу, а в трех милях ниже нее – Гробовую гору, высокий остров, на котором окрестные индейцы хоронили своих покойников – на на деревьях, как принято у черноногих, а в каноэ. Когда умирал вождь, для похорон использовали его военное каноэ. Тело тщательно обертывалось и помещалось туда, а затем его накрывал меньшим по размеру каноэ; его оружие, одежда, и другие вещи и украшения клали сбоку от тела или вешались рядом.

Кент сказал, что одно время на этом острове было около трех тысяч таких каноэ, но пожар, устроенный неким капитаном Уилксом, все уничтожил.

Когда мы проходили нижнее место погребения, старая жена траппера плакала и вопила; вид этого места вызвал в ее памяти нескольких ее друзей, которые были там похоронены. Старик рассказал нам грустную историю этой реки, историю о смерти и уничтожении. Когда Компания Гудзонова Залива появилась в этих местах, сказал он, здесь обитало около тридцати тысяч индейцев; теперь осталось не больше нескольких сотен. Некоторые племена вымерли. Много индейцев погибло в войнах с американцами; еще большее их число умерло от пагубных болезней и от огненной воды. За все эти бедствия ответственны были белые.