Поиски шкуры собаки-рыбы

В конце дня поднялся сильный встречный ветер, который поднял сильную волну, что заставило нас развернуться и искать убежища на берегу. Каноэ поднималось на волнах и падало с них, для нас это было очень непривычно и скоро мы все страдали от морской болезни. Правда, достигнув берега, мы быстро пришли в себя, и, найдя на прибрежном песке свежие лосиные следы, пошли в лес в поиска добычи.

Ворон выследил стадо в полудюжину крупных животных и одним выстрелом свалил прекрасного жирного самца. Мы помогли освежевать его, и, пока делали это, болтали как дети. Это было по-нашему – у нас снова было вдоволь отличного мяса.

Моросящий дождь нас не смущал. Мы развели хороший костер, повесили над огнем большие куски ребер и окорока, а нарезанное полосами мясо стали жарить на углях, и, сидя под защитой кустов и наблюдая, как жарится мясо, мы были счастливы. Вечер мы провели, пируя, рассказывали разные истории и пели; старый траппер снова и снова просил Питамакана спеть песнь волка.

Следующее утро было тихим и солнечным, и мы рано были на воде. В том месте река была шириной несколько миль. Я не мог понять, почему в реке такое сильное течение, которое несло нас вперед, и спросил об этом Кента. Он сказал мне, что это было вызвано океанским отливом, уровень воды в реке дважды в сутки поднимается и потом понижается, и что это вызвано действием луны. Но как это происходит, Кент объяснить не мог, и мне в школе об этом не говорили. Поэтому я только в общих словах объяснил Питамакану и Ворону, что в разное время берег океана бывает то сухим, то залитым водой.

Они приняли мои слова на веру, и их это вполне устроило. Для них Луна была одним из богов и могла при желании поднимать и опускать воду океана дважды в день. Это было ее дело, а не наше.

Все утро мы держались северного берега. В полдень Кент показал на группу зданий на южном берегу, в нескольких милях от нас, и сказал, что это форт Джордж. Американцы это место называют Астория. Одно время его компания владела этим фортом и вела там большую торговлю, но теперь все суда шли до Портленда и фактория пришла в упадок.

Вскоре после того, как мы миновали Асторию, мы обогнули Чинук Пойнт и вошли в залив, который Кент назвал Бейкерс Бэй (Бухта Пекаря). Здесь мы впервые, хотя и издали, увидели океан и барашки из пены у устья реки. Туман скрывал горизонт и зрелище это было не особенно внушительным, но, когда я объяснил товарищам, что требуется три месяца для того, чтобы пересечь эту воду, их удивлению не было предела.

Туман скоро полностью окутал нас, но Кент был хорошим лоцманом и направил каноэ через залив прямо к устью Уаппалуч, маленькой реки, впадающей в залив на западе. Здесь стояли дома двух белых поселенцев и несколько индейских хижин. В одну из них мы были приглашены провести ночь, и на пиру, устроенном в честь нашего прибытия, было съедено почти все лосиное мясо. Прежде, чем мы завернулись в наши одеяла, Кент сказал нам, что изменил свой план относительно зимней охоты. Вместо того, чтобы возвращаться к Коулицу, мы поднялись бы по реке Уиллапа, который впадает в залив Шоалуотер. Она течет недалеко от Коулица и проходима для каноэ почти до самого истока.

Утром мы перебрались на реку Уаппалуч, для чего пришлось идти волоком протяженностью в несколько миль, а потом четыре индейца, которые нам помогали, отправились обратно на каноэ к Шоалуотеру по Колумбии и океану, что было опасным путешествием, если вдруг начнется шторм. Я спросил Кента, что он должен был заплатить им за эту услугу, и он ответил:

– Ничего. Эти индейцы всегда рады сделать что – то, что могут для Компании Гудзонова Залива. Мы всегда относились к ним хорошо и справедливо, в отличие от вас, американцев.

Я должен признать, что он сказал правду.

Расстояние от волока до Медвежьей реки не превышало мили, и, сложив все наши вещи, мы устроили временный лагерь и стали ждать индейцев, чтобы вместе с ними плыть дальше на каноэ. Они появились в полдень следующего дня, пройдя на веслах шестьдесят миль, часть из них против сильного северо-западного ветра и по большой волне. Индейцы, живущие на побережье, были хорошими мореплавателями, а их долбленые из кедра каноэ обладали хорошими мореходными свойствами.

От Медвежьей реки до залива Шоалуотер было три мили вниз по реке, и мы быстро плыли по течению. Там мы увидели участок спокойной воды длиной примерно в тридцать миль и шириной от одной до восьми – десяти миль, залив был отделен от океана узким полуостровом, который возвышался над водой всего на несколько футов и был покрыт лесом. Кроме того, за исключением тех мест, где в залив впадали реки, прорезавшие глубокие русла, залив был неглубоким и в нем встречались многочисленные отмели.