Поиски в пути

Короткая запись, а сколько было у меня хлопот. Я узнала о планировавшейся выставке молодых художников еще в январе. Стала расспрашивать своих клиенток, оказалось, что муж одной из них – видный деятель в Объединении профессиональных художников Израиля. Созвонилась с этой дамой, не буду называть ее фамилию, пригласила в наше ателье. Несколько необычно, никогда не напрашивалась на заказ. Она пришла и была очень удивлена моими словами. Но, как весьма практичный человек, сразу обусловила свою помощь исполнением для нее хотя бы пары костюмов к выставке. Ведь Игорь не член объединения, никому не известен. Я пригласила даму в мастерскую Игоря, показывала ей его рисунки. Думаю, что сам Игорь больше понравился даме не слишком молодого возраста, чем его рисунки, тем более что она честно призналась о своем полном невежестве в живописи. Обещания были даны, Игоря я заставила позднее встретиться с мужем дамы, и он получил приглашение на выставку.

У меня было две проблемы: заставить Игоря сделать особенно хорошие эскизы для дамы и уговорить выставить не только рисунки, но и акварели. Первое удалось, хотя он вначале сердился, но по второму пункту я потерпела полное фиаско: наглухо отказался представлять что-то кроме рисунков. Эскизы для дамы он сделал завершенными – в цвете. На этом настояла я. Раньше он предпочитал делать эскизы только в черном карандаше. Но в апреле нужно было представить, по моему мнению, что-то яркое. И это удалось – дама была в восторге. Конечно, я могла бы сама сделать для нее эскизы, но к этому времени поняла – Игорь как модельер сильнее меня. Странно, но это меня не сердило, не злило, не знаю, что еще «не». Наверное, к этому времени моя влюбленность в него была уже почти сродни материнской, хотя я тогда этого еще не понимала. Главным для меня был его успех.

К выставке Игорь просмотрел все свои виды Луары, жестко отбраковывал, заставлял меня критиковать, злился, что я не ругаю ни один из них, ведь мне они нравились все. Выбрал пять рисунков, причем один перерисовал заново. Я воспользовалась тем, что в субботу несколько часов провела в его студии, рассматривала акварели. Удивилась его нежеланию выставлять их. Он угрюмо говорил, что они мертвые. Никак не могла понять его, просила объяснить. Он тыкал пальцами в изображения воды:

– Посмотри, разве это вода Луары? Это вода гнилого озера. Вода должна жить, играть, а здесь? Что здесь? Мазня.

На мой взгляд, это была вода Луары, чего-то я не понимала. Пришлось сдаться.

Выставка не была коммерческой, ничто не продавалось, я не могла понять, имеют ли рисунки Игоря рыночную стоимость. Но это было для меня совершенно безразлично. Я была горда тем, что рисунки смотрели люди, в том числе художники, выставлявшиеся на той же выставке.

После выставки меня начал мучить один вопрос. Я написала об этом только несколько предложений, но думала много раз.

20.05.10, четверг. Тель-Авив.

Куда я должна направлять Игоря? И должна ли? С одной стороны, он весьма приличный модельер. Может стать мастером своего дела. Возможно, выйти за пределы Израиля. Это обеспечило бы ему уважение и финансовую независимость. Не всегда же он будет опираться на меня. Но он может стать профессиональным художником. Что его ждет в этом случае? Количество художников, как и писателей, возросло настолько, что выделиться среди них – редкая удача. И дело не только в мастерстве. Можно быть очень хорошим художником, но если не было случая, когда тебя заметили, выделили из толпы, ты так и будешь оставаться середнячком. А это значит, что будешь постоянно в нужде. Сколько художников в Израиле вынуждены штамповать картины, чтобы, продавая их по 400–500 шекелей, обеспечивать «кусок черного хлеба без масла». Сдавать их посредникам или самим ездить по городам и весям, предлагая потенциальным покупателям. Этого ли я хочу для Игоря?

02.08.18. Лимере.

Да, записала так. А сколько думала перед этим? Несколько раз говорила с Игорем, убеждала его – лучше быть хорошим успешным модельером, чем рядовым хорошим художником. Два раза он посмеивался, говорил, что верит в себя. Но когда я завела подобный разговор в третий раз – возмутился:

– Ты совсем не веришь в меня? Лучше я буду, по твоему выражению, иметь «кусок черного хлеба без масла», но останусь вольным человеком, занимающимся любимым делом.

Ну что ему скажешь? Разве начинал он жить так, как многие другие художники? Разве знает цену «черного хлеба без масла»? Ведь с момента репатриации он все время поддерживался кем-то. Сначала государство содержало его, потом кормила, одевала армия, потом появилась я, дав Игорю кров, питание и возможность некоторого заработка в моем ателье. Сказать ему подобное – лишиться друга, любовника, смысла жизни, в конце концов. Ведь рядом с ним я забывала о Пьере. Каюсь в этом. Пьер снова в разговоре упомянул, что поедет после завершения учебного года в Люксембург, а я только попросила, чтобы он к началу июля все же приехал в Лимере. Мы встретим его в Туре.

03.08.18. Лимере.