Пойти в политику и вернуться

Вообще быт и должностные привилегии меня всегда мало занимали. Охраны у меня, как у министра, поначалу в принципе не было. До тех пор, пока меня чуть не задержал гаишник. Дело было так. Глубокая ночь, я прилетел из Дагестана, меня встретил водитель, поехали домой. У моей машины были те же номера, что когда-то у автомобиля Щёлокова. С этими номерами ездил и Ерин, и Куликов, и я – такая традиция… Все гаишники это знали, никогда никаких проблем не было. И вдруг нас при обгоне какого-то грузовика тормозят. Водитель походит к постовому: «У меня в машине министр». Тот как будто не слышит, стучит палкой по автомобилю. Водитель – за пистолет. В общем, скандал. Пришлось самому вмешиваться. Утром вызвал начальника ГАИ Владимира Фёдорова: «Что у тебя творится?» Тот под козырек: «Разберемся, Сергей Вадимович». На следующий день узнаю, что гаишника уволили. Вызвал его к себе, поговорили, стало ясно, что человека просто переклинило от усталости – бывает. Восстановил его на работе. Через несколько лет случайно узнал, что он дослужился до подполковника. Ну и слава богу, не испортил человеку карьеру. А у меня после этого появился прикомандированный офицер МВД.

Как я уже говорил, Борис Николаевич часто вызывал меня к себе. Однажды я к нему заехал, обсудили текущие вопросы, вдруг он замолчал, выдержал паузу, а потом спрашивает: «Вы как насчет президента, Сергей Вадимович?» Говорю: «Борис Николаевич, о чем речь? Вы президент». Он потом еще несколько раз возвращался к этому разговору. А во время командировки в Швейцарию ко мне приехал президент Альфа-банка Пётр Авен и заговорил о том же: «Сергей, тебя рассматривают на пост президента. Что думаешь?» Я только пожал плечами. Всерьез я эту перспективу для себя не рассматривал.

Не Пиночет

27 апреля меня назначили первым заместителем председателя правительства. Ну а через несколько дней состоялось знаменитое совещание оргкомитета по встрече третьего тысячелетия под телевизионные камеры, когда Ельцин вдруг сказал: «Не так сели. Степашин – первый зам. Исправить». И указал на место рядом с Примаковым. Там, кстати, сидел секретарь оргкомитета Андрей Логинов со сломанной ногой, который на костылях должен был ковылять на мое место. Про этот эпизод тогда написали все СМИ, ну и конечно, прокомментировали: ожидается отставка Примакова.

Несмотря на эту историю, я и сегодня думаю, что даже в тот момент президент не планировал мое назначение на пост премьера. Как минимум, у него не было окончательного решения. Кандидатом номер один был министр путей сообщения Николай Аксёненко. А я был нужен для подстраховки, если Дума его провалит. Если не провалит – тоже все складывалось. В правительстве остается министр внутренних дел в ранге первого вице-премьера, который курирует регионы. Вполне достойное место при любом председателе правительства. Мне эта модель очень нравилась. Казалось, она логичная и эффективная. В любом случае премьером я себя не видел. Не лукавлю. Я скорее думал о Путине как о реальной альтернативе Аксёненко. В разговорах со мной дочь Ельцина Татьяна, она тогда работала советником президента, пару раз спрашивала: «Как ты к Володе относишься? Что о нем думаешь?» А я помнил, что примерно так же Валентин Юмашев прощупывал мое мнение перед назначением Путина директором ФСБ. Тогда Николай Ковалев, который был креатурой Лебедя, ушел в отставку, и Валентин позвонил мне: «Сергей, ты как относишься к тому, чтобы Володю поставить директором ФСБ?» Я говорю: «Согласится? Насколько я знаю, он не очень хочет возвращаться в места обетованные». Мы с Путиным тогда достаточно близко общались, часто встречались, он даже на похороны сестры моей жены в Петербург летал. И я точно знал, что возвращаться в ФСБ он не хочет. Поэтому сказал Валентину: «Если согласится, то справится». Потом я позвонил Путину, он приехал ко мне на Житную, мы с ним пообедали, и я его прямо спросил: «Ты в курсе?» – «Мне никто еще не говорил, ты первый». А через два дня произошло назначение. То есть у меня были основания полагать, что на пост премьера рассматривается не только Аксёненко, но и Путин.

Но Аксёненко вроде бы перевешивал. Хотя я не очень понимал почему. У Николая Емельяновича к тому моменту – никакой политической биографии. Кроме того, у него было не все чисто с точки зрения финансов. Мои сотрудники вели по нему работу, так как выяснилось, что большая часть доходов от РЖД утекает в некий фонд, который лично Аксёненко контролирует. Из пяти железных дорог три вообще не платили в бюджет. Такие факты тянули на уголовное дело. Примаков попросил меня вмешаться: «Посмотри, мужика, по-моему, решили упаковать». Я пригласил Аксёненко к себе на Житную и говорю: «Коля, перестань баловаться с этим фондом – сядешь». Он вроде бы после этого притормозил. Как выяснилось потом, временно.