Поющая для Зверя

Что?! Какого дьявола…

Я не успеваю даже додумать до конца, а Зох уже пропадает.

Он сейчас серьёзно оставил меня в крошечном закутке, пропитанным благовониями, наедине с женщиной, очень смахивающей на ведьму?

Резко оборачиваюсь и задеваю какое-то затейливое сооружение с камешками и позвякивающими трубочками. Едва ли не валюсь на пол, запутавшись в тканях, а старуха только скрипуче смеется:

— Красота всегда боится уродства, — беззлобно усмехается она.

«Простите», — пристыженно пытаюсь произнести я.

И тут все возвращается на свои места.

Я больше не девушка, исследующая чужую планету с другом. Я снова рабыня, лишенная голоса, под конвоем с майором армии того, кому я принадлежу.

И от этого становится так горько, что я сжимаю пальцами шею, пытаясь сдержать подступившие слезы.

— Ну-ну, милая, — хмурится старуха, садясь на потертый раскладной стул. — Что за горе у тебя такое? Такая красавица не должна лить слезы.

Она чуть склоняет голову на плечо, и я невольно присматриваюсь к белизне ее глаз еще раз. Откуда все это может знать слепая женщина?

— Думаешь, мне нужны глаза, чтобы видеть мир? — усмехается она, и у меня озноб по коже проходит от потусторонней жути. — А тебе нужен голос, чтобы тебя слышали? Нет, милая, это всего лишь органы чувств, не более. Мы — духовные существа, переживающие физический опыт. И все вокруг нас, — она вертит головой, и я невольно присоединяюсь к ней, оглядывая лавочку, — энергия. Мы сами состоим из нее, а значит, и производим ее же. Кто-то никогда так и не понимает этого, сам себя заключая в плотные тиски физического мира, а кто-то осознает это, и тогда начинает владеть миром. Ты понимаешь, о чем я?

Я слушаю ее зачарованно, как загипнотизированная. Ее слова невозможно понять разумом. Их можно только почувствовать. И что-то в глубине меня осознает, что ее слова — правда.

— Кто никогда по-настоящему не видел, не сможет прозреть, ослепнув. Кто не переносил болезнь, не сможет исцелиться. Кто не познал горечи, никогда не сможет понять настоящего счастья. — у меня волоски на руках становятся дыбом от ее голоса. В какой-то момент мне и вовсе кажется, что губы старухи не шевелятся, когда она говорит. — В тебе часть великого дара Уравнения Вселенной, Аиша, и ты научишься управлять им только тогда, когда осознаешь его в полной мере.

Мне послышалась, или она действительно сейчас произнесла мое имя?..

— Опять запугиваешь юных девушек, которые позарились на твои ткани, Фулла?

От насмешливого мужского голоса за моей спиной я вздрагиваю, резко оборачиваясь.

— Виера требует свой заказ. Он нужен ей срочно… Сама понимаешь, на сколько срочно, если я сам пришел сюда.

Мужчина стоит здесь уже бог знает сколько, привалившись к стене хлипкой постройки. Раздражение, спрятанное за насмешкой так и сквозит в его голосе. Он ненавидит ждать. Ненавидит и не понимает, почему должен это делать. Я чувствую это по его тону.

На вид ему не больше тридцати, но почему-то кажется, что он на много старше.

Древний. Скорее даже так. Энергетику, подобную его, я еще не ощущала ни разу в жизни.

Пока он лениво разговаривает с Фуллой, мне удается рассмотреть его внимательнее. Даже с учетом того, что я понимаю, что это не вежливо и просто опасно, я не могу отвести от него взгляд. Он притягивает к себе чем-то первобытным, какой-то неведомой мне силой, от которой мурашки обильно расползаются по коже.

Он высок, но дело не в этом. Любой воин с Харвады ничуть не уступает в росте незнакомцу. Светлые, небрежно зачесанные назад волосы чуть прикрывают уши. Мощная мускулатура сложенных на груди рук. Нагрудник из плотной кожи обшит светло-голубым атласом со знаменем, которого я не знаю. Его руки открыты, являя мне светлую, практически идеально-матовую кожу. От локтя до кисти на нем надеты причудливо расписанные наручи, военные латы. На поясе завязан светло-голубой пояс из тончайшей ткани, ноги скрывают кожаные брюки и такие же коричневые сапоги.

Но самое поразительное в незнакомце — лицо. Оно словно высечено из камня каким-то древнем скульптором. И я точно встречала его на страницах книг. Идеальные пропорции крупного носа, выразительных губ, волевого подбородка и густых бровей, под которыми находятся на столько сияющие голубые глаза, что хочется зажмурится от их света.

Идеальный экземпляр человека. Вот, что он такое. Его холодная мужская красота завораживает и гипнотизирует меня. Я стою, чувствуя, как рот сам приоткрывается при взгляде на него.

— …Фулла, просто дай мне эти чертовы тряпки, — устало произносит незнакомец.

Судя по всему, пока я разглядывала его, они не сильно продвинулись в переговорах.

— Все будет к вечеру, тэр Александр, — быстро произносит старуха. — Я заставила Бею распороть несколько швов, потому что знаю, что тесса Виера любит, когда все идеально.

— Избавь меня от этих подробностей, — кривится он. — Меня совершенно не волнует, что женщины делают для того, чтобы казаться привлекательнее. Мое дело — наблюдать конечный результат. И я хочу, чтобы так и оставалось впредь.