Поющая кровь

Стужа легла на спину, радуясь мягкой земле, служившей ей постелью, и приспособила седло под голову. Потянулась и приказала своим изнуренным мышцам расслабиться. Небольшой костер согревал голые ступни, и она с блаженством шевелила пальцами.

Ночь наполнилась песнями тысяч сверчков и других насекомых. В непроглядной тьме, обступившей свет костра, ухала невидимая сова. Легкий ветерок раскачивал ветки деревьев над их головами. Все звуки ночи слились в единую вечную музыку, и она лежала не шелохнувшись, чтобы упиться ею в полной мере.

Хрустнула веточка. Терлик, отлучавшийся ненадолго по своим делам, появился в круге света. Он повалился на плащ, который расстелил до этого рядом с ней, и закинул руки за голову. Лишь свет нескольких звездочек пробивался сквозь густую листву.

— Какой же ты неугомонный, — заметила она. — Постарайся уснуть.

— Ты сможешь его догнать, — сказал он. Сразу видно, все мысли его были о Келе. Он приподнялся на локте и посмотрел на огонь. — Я же видел, как скачет Ашур, помнишь? Ты легко обгонишь его.

Стужа вздохнула, ей не хотелось отказываться от редко выпадавшей возможности насладиться покоем. Сложила руки под голову, надеясь, что он поймет это должным образом.

— У него сильный и быстрый жеребец, к тому же Кел знает дорогу. В этом его преимущество. Нам остается только следовать за ним.

Терлик сел прямо.

— Но ты же говорила, что знаешь, где он!

Она придвинула ноги ближе к огню, получая удовольствие от обжигающего тепла.

— Да, но это не значит, что между нами прекрасно вымощенная дорога. Я же не могу просто прискакать к нему и сказать «привет». Да и ветки, невидимые в темноте, выбьют меня из седла точно так же, как и любого другого.

Терлик снова улегся. Сложил руки на груди и плотно сжал рот. Он прикидывал что-то в уме, но решил оставить это при себе.

— Я уже думала об этом, — наконец произнесла она, чтобы его успокоить. — И решила, что у нас есть немного времени. И совсем не обязательно так надрываться, лучше как следует отдохнуть.

Он перевернулся на бок, чтобы посмотреть на нее. Оранжевые блики костра освещали его лицо в профиль. Один глаз сверкал, а другой оставался в тени.

Стужа решила разъяснить ему кое-что:

— Кел рассказал мне, что предметы, которые он искал, — это Три Артефакта, без них невозможно осуществить великое Кондосское заклинание, способное возвращать жизнь мертвым. — Она перечислила, загибая пальцы: — Глаз Скраал, Лампа Нугарила, Книга Шакари, неужели ты не понимаешь? Это тебе не какое-нибудь там рядовое заклинание, а настоящее великое колдовство. Высшая некромантия. — Она посмотрела наверх, пытаясь разглядеть небо сквозь толстые ветви. Луны не видно, но Стуже и так известно, как она выглядит. — Такие ритуалы имеют силу только в новолуние, и в эту ночь темно, как на самом глубоком дне ада. Осталось еще три ночи.

Он насупился и покачал головой:

— Все, что ты сказала, мне совершенно непонятно.

Она улыбнулась. Не удержалась и взъерошила ему волосы.

— Ну конечно, непонятно. Ты же роларофец.

— Думаю, меня обидели, — надулся он.

— И не последний раз в твоей жизни, не сомневайся.

Наконец Терлик лег на спину и, похоже, расслабился. Он развязал тунику и подставил обнаженное тело ласковому ветерку, сцепив пальцы на животе. Его легкое прерывистое дыхание еще одной песней влилось в музыку ночи. Но глаза его оставались открытыми.

Стужа долго и пристально смотрела на огонь, стараясь не думать ни о чем, и на мгновение ей показалось, что часть ее души слилась с этой землей и с этой ночью. Сладостное спокойствие снизошло на нее, прогоняя усталость, наполняя безмятежным довольством. Она понимала, что это ощущение не продлится долго, тем оно драгоценнее.

Она легко погладила своего спутника по щеке. Он снова повернулся к ней лицом. Она села и стала смотреть на него сверху, пока он тоже не поднялся.

— А как же Кимон? — спросил Терлик.

Она ответила не задумываясь:

— Я люблю Кимона. И буду любить его вечно, и даже дольше. Но Кимона здесь нет. Он не может дотронуться до меня, а мне хочется, чтобы ко мне прикоснулись.

Он смотрел мимо нее на костер.

— И все же ты в меня не влюблена. В отличие от меня.

Она взяла в ладони его лицо и повернула к себе. Свет огня плясал на нем, отражаясь в темных глубинах его глаз.

— Я в самом деле люблю тебя, Терлик, — искренне сказала она. — В эту минуту, в эту ночь, как могу, но я люблю тебя. — Она прижалась лбом к его лбу. — Пусть этого будет достаточно.

Он снял ее руки, но не выпустил.

— А что будет завтра?

Она пожала плечами:

— Завтра будет завтра.

Он печально покачал головой и снова лег. Отвернувшись, он устроил голову на согнутой руке.

— Этого недостаточно, — честно признался он.

Она осталась сидеть, молча, неподвижно глядя ему в спину. Стрекотали цикады, ветер ласкал ей волосы, и ночь ждала вместе с ней. Спустя какое-то время он снова поднялся и дотронулся до ее руки.

— А может, достаточно, — уступил он, — на одну ночь.

* * *