Поющая кровь

Она вызвала ветер. Он пронесся сквозь лес, срывая листья с ветвей, кружа их в мощном потоке. Деревья гнулись под его напором, ветки трещали и падали на землю.

Ты слышишь это, Реймут? Вернув тебе твою жизнь, Кел вернул мне силы. Еще ребенком я знала — ты боишься моего волшебства. Оно давалось мне так легко. Ты была великой колдуньей, но тебе приходилось потеть, произнося все эти глупые заклинания над зельями, книгами или талисманами. Неужели ты думала, что я не понимаю, как ты завидовала мне? Вот почему ты избегала меня, но зато баловала брата. Ты настраивала его против меня, матушка. В его смерти ты виновата не меньше, чем я. — Стужа подняла обе руки, маленькие разряды молний обвились вокруг них, потрескивая. — Ты была права, Реймут, когда боялась меня. У тебя так никогда не получалось!

Она хлопнула руками. Оглушительный гром расколол ночь. Единственная молния фиолетово сверкнула, устремившись вниз из туч. Все старания Кела, его хитрые заговоры оказались никчемными. Ворота взорвались и раскрылись, остались дымиться только оплавленные петли.

Статуя ворона над разрушенными воротами закачалась и опрокинулась вниз. С громким треском она ударилась о землю, голова птицы укатилась на несколько шагов от туловища.

Стужа удержалась от проклятий. Поколения сменяли друг друга, а ворон — символ ее рода — все сидел над входом в крепость. Теперь он, разбитый, в качестве символа больше подходил для их семьи. Она отвернулась от него и остановила взгляд на трех силуэтах во внутреннем дворе.

Она направила Ашура мимо разрушенного тотема. Терлик даже не взглянул на нее. Вокруг него тускло мерцало колдовское облако. В одной руке он держал изумруд, Глаз Скраал. Казалось, все внимание его приковано к камню. В другой руке у него была незажженная Лампа Нугарила.

Расплавленное золото было разлито на земле в форме круга, в самом центре его стояла Реймут. Символы и знаки внутри круга были тоже из золота. Когда Стужа въехала через ворота, мать обернулась — отчаяние и гнев отразились на ее лице.

— Убирайся! — зло выкрикнула она и подняла руки, словно угрожая. — Ты не можешь нам помешать, только не сейчас!

Ее слов почти не было слышно из-за ветра, со свистом носившегося по двору. Он загасил факел в руках Кела, как раз когда тот наклонился вперед, собираясь зажечь Лампу Нугарила. Темные волосы развевались вокруг его лица. Он отшвырнул в сторону ставший ненужным факел и уставился на мать, зловеще сверкая молниями, отражавшимися в глазах. Голос его перекрыл шум бури.

— Заткнись, бабушка! — орал он на Реймут. — Прекрати махать руками, как дура. — Он отошел от круга и усмехнулся в сторону Стужи: — Я сам разберусь с этой сукой.

Стужа остановила Ашура и презрительно посмотрела на сына. Простое движение ее колен — и единорог пронзит его насквозь. Все закончится так быстро.

Но это было бы слишком легко.

Она указала на Терлика. Роларофец оставался безучастным ко всему, что произошло. Его беспомощный вид еще больше разозлил ее.

— Освободи его, Кел. — Голос прозвучал тихо, перекатываясь в горле, но она знала — он слышит. — Или, клянусь богами Озера Тартар, я сварю тебя заживо.

Глава 19

О боги, хочу я поспеть,
На лире себе подыграв,
Вам песни прекрасные спеть,
Почтив ваш изменчивый нрав.

И если я, боги, спою,

Понравятся ль песенки вам?
А вдруг я собьюсь,
А вдруг я запнусь,
За то получив по мозгам?

Ведь этих прекраснейших слов

Не слышал, о боги, никто.
Для вас, а не всяких ослов
Придумал я пение то.

Покуда последний куплет

Не грянет в безумной ночи,
И звездочек стройный балет
Не погаснет, как угли в печи,

И сердце мое не порвут

Те песни, что спел я для вас,
Ответьте мне, боги,
Не будьте же строги,
О боги, вы пуститесь в пляс?

Кел сжал кулаки, прижав их к бокам.