Поющая кровь

Стужа медленно обвела взглядом «Крысиную Нору». Человек, которому она отрубила руку, лежал без сознания, очень бледный, из раны обильно текла кровь. Ему уже недолго осталось жить. Она отступила к двери, перешагнула через тело Рауля, подхватила доску, служившую запором, и опустила ее в пазы поперек двери. Уставилась на Дромена, сложив руки, и ждала, по-прежнему сжимая свой обнаженный меч.

Невезучий, с облегчением переведя дух, налил вина из узкой бутыли в небольшие кубки, стоявшие неподалеку, на соседнем столике. Он, улыбаясь, предложил один из них ей и развалился на своем троне.

— Сначала ты попробуешь, — приказала она.

Дромен поднял бровь и нахмурился. Затем вернул улыбку на лицо. Поднял кубок, который протягивал ей, поднес к губам и отпил.

Она пересекла комнату и взяла у него вино. Сделала небольшой глоток. Дромен Невезучий держал для своих посетителей только самое лучшее из того, что мог украсть. Всеми чувствами она ощутила пьянящий аромат вина. Сделала еще один глоток, наслаждаясь божественным вкусом. Острие меча уткнулось в пол, она слегка оперлась на его рукоять.

— Пой свою песенку и рассказывай свою сказку, — скомандовала она хозяину заведения, поневоле принимавшему ее, — и берегись, если твоя музыка мне не понравится.

Дромен затрясся от мучительного кашля прежде, чем начал говорить; вино расплескалось из кубка и облило рукав. Из глотки доносились звуки, походившие на шуршание сухой листвы на ветру. Руки отчаянно тряслись. Но наконец ему удалось справиться с собой, и он быстро глотнул напиток. Это, похоже, остановило приступ. Старик откинулся в своем кресле.

— За грехи ты имеешь… — со вздохом произнес он, отпил еще вина и затем с ухмылкой переиначил известное изречение мудрецов из его родного Коркирана, — веселье, легкомыслие и радость потворства своим желаниям. — Он взмахнул рукой и причмокнул губами. — Гнилые легкие встречаются как у праведников, так и у грешников. Так не лучше ли наполнять чашу жизни до краев, пока ты в силах, а, Капитан? — С этими словами он снова наполнил свой кубок и молча поднял его.

Острие ее меча оторвалось от пола и уткнулось на этот раз в бедро Невезучего с внутренней стороны. Она красноречиво поводила клинком туда-сюда, пока что плашмя.

— Не томи меня, Дромен. А не то я выйду из себя.

Он затряс седой головой:

— Ты ведь была сегодня в городе, Капитан. Видела, как опустели улицы? Люди напуганы. И все из-за твоего сына. — Он снова выпил. Вино растеклось по подбородку, и он утер его рукавом. — Тебе известно, сколько солдат всего гарнизона вернулись назад из Соушейна? — Он подождал, пока она не покачала головой. — Только двое, — сообщил он ей. — Двое из более чем ста человек. Ты бы знала, что они тут пели. Все о магии и колдовстве и тому подобном. — Он резко откинул назад голову и расхохотался. — И эти слухи, подобно огню, распространились по всем улицам и тавернам города.

— А по улицам Соушейна распространялся совсем другой огонь, — заметила она. — У гарнизона не было ни малейшего шанса. Это действительно было колдовство, и многие из солдат сгорели заживо еще до того, как успели вытащить свои клинки.

Улыбка сошла с лица Дромена, и он уважительно посмотрел на нее:

— Я давно знаю тебя, Капитан; раз ты так говоришь — так оно и есть. Я хорошо помню тот кинжал, с которым ты была неразлучна. Прекрасная вещица, но жутковатая, так и несло от нее колдовством. Но во многих схватках она была незаменима. — Он пальцем указал на ее ремень, с которого в прежние времена всегда свисал Жало Демона, болтаясь у бедра. — Что же случилось с вещицей?

Кончик ее меча скользнул выше по его бедру, это было красноречивее любых слов.

Дромен осторожно взялся большим и указательным пальцами за клинок и переставил его на менее уязвимое место своего тела. Отпустив его, он улыбнулся. Однако улыбка сошла с его лица, когда меч вернулся на прежнее место.

— Что ж, это не важно, — признался он. — Я отвлекся. Так ты хочешь знать о своем сыне. — Он подмигнул ей из-за края чаши. — Да, ты права. Я знаю о чем-то, что может помочь.

Дромен замолк и в очередной раз наполнил свой кубок. Когда он поднял кубок и выпил, стало заметно, как налились хмелем его глаза. Интересно, заглушает ли это его страх? — подумала Стужа. Может, он решил, что она хочет убить его? И знает ли он, как близко он подошел к преисподней? Внезапно она почувствовала, как взмокла от пота кожаная оплетка на рукояти меча под ее пальцами. Их взгляды встретились, и она увидела кое-что в его глазах. Да, он это знает, — поняла она, — и играет с этим, бросает вызов, напрашиваясь.