Поющая раковина Одиссея

И тут он увидел на песке, рядом с тем местом, где лежал, красивую раковину. Розоватую морскую раковину с нежной перламутровой изнанкой. Точно такую же, как та, которую он видел во сне.

Одиссей поднял эту раковину, поднес ее к уху – и услышал доносящийся оттуда шум моря. Такой, какой можно услышать в любой раковине.

Но вдруг этот шум прервался, сменившись нежным, таинственным пением на незнакомом языке.

Он узнал этот голос – голос Нимфеи, морской девы, дочери Посейдона, которую он видел во сне.

И, едва он узнал этот голос, Нимфея проговорила отчетливо те же слова, что во сне:

– Делай, что я скажу тебе, и я постараюсь тебе помочь. И береги эту раковину как зеницу ока.

Одиссей спрятал раковину в складки своей одежды, поднялся, оглядел берег.

В номере работал кондиционер, было свежо и чисто. Марина постояла под прохладным душем, чтобы смыть жар и пот. И это вместо того, чтобы плавать в море.

Настроение упало до нуля. Снова она задавала себе вопрос: что она делает тут, одна как перст, за что ей это все?

Как была, в полотенце, она упала на кровать и уставилась в экран мобильника. От Глеба по-прежнему ничего. Да что там случилось-то, в конце концов, можно же выкроить пять минут, чтобы написать сообщение! А что, если… если позвонить ему на работу? Может, там что-то знают, куда он подевался?

Естественно, Марина не собирается представляться собственным именем и блеять, что Глеб срочно нужен ей по личному делу. Она никогда не звонила ему на работу, это Глеб запретил ей с самого начала.

– Ни домой, ни на работу! На все есть мобильник! – тогда он даже повысил голос, так что Марина даже обиделась – уж не дура она, все понимает.

Однако номер его отдела она знает, подсмотрела как-то в его мобильнике, когда он принимал душ. Это вышло случайно, она не хотела, но так получилось. Его телефон был почему-то разблокирован, и она просмотрела список контактов и даже успела записать домашний и рабочий номера.

Она вовсе не собиралась ему звонить, и хватило ума не признаться потом, что трогала его телефон. И вообще было стыдно. Она же решила с самого начала их романа, что не будет портить ему жизнь недоверием. Они же договорились, что будут доверять друг другу.

Он честно признался, что женат, она это приняла как неизбежное, однако ждала, что он решит свои проблемы. Не то чтобы ей так хотелось замуж, нет, ей хотелось, чтобы Глеб был только ее мужчиной, чтобы не приходилось ни с кем его делить.

И вот, когда судьба, как она думала, подарила ей две недели, когда они будут только вдвоем и не придется делить его ни с кем, та же судьба делает все, чтобы снова его отнять!

Нет уж, Марина не может больше переносить эту неизвестность, надо что-то делать.

Значит, позвонить Глебу в офис.

Она поскорее набрала номер, боясь передумать. Ответил женский молодой голос, ясно, это Ирка, менеджер, Глеб про нее рассказывал – толстая такая деваха, вечно что-то ест, жуткая пофигистка, но невредная и добродушная.

– Фирма «Солярис», – невнятно проговорила Ирка, не иначе и теперь что-то жует.

– Мне, пожалуйста, Глеба Сазонова! – Марина постаралась, чтобы голос ее звучал ровно.

– Глеба-а? – протянула менеджер. – А по какому вопросу?

– Это из фирмы «Престиж» говорят, – про эту фирму Марина опять-таки знала от Глеба, точнее, он звонил туда пару раз, а она слышала разговоры, ей все было интересно про него.

– Из «Престижа»? – менеджер наконец прожевала и заговорила отчетливее. – Ты, что ли, Алка? Веретенникова?

– Веретенникова в отпуске, – соврала Марина, – а я новенькая. Тут с последним договором заказа какие-то непонятки.

– А Глеб сейчас в отпуске, только восемнадцатого мая будет, в понедельник.

– Восемнадцатого? – притворно ахнула Марина.

– Ага, с четвертого ушел, накануне в пятницу проставился, и мы его больше не видели. Так что ты уж подожди…

– А что делать? – вздохнула Марина и отсоединилась.

Ну что ж, все верно, подумала она, он и собирался в отпуск. Билеты у них были на третье мая, она прилетела, а он сказал, что нужно кое-что доделать на работе. Да, но на работе его точно не было, менеджер врать не стала бы. Ей это просто ни к чему. Значит, соврал ей Глеб. А если… если и потом он ей соврал? Насчет болезни ребенка?