Поющие кости. Тайны д'Эрбле (сборник)

— У меня идея. Дело это, видно, непростое. Так что я сегодня же поплыву на маяк и постараюсь разобраться на месте. Как вы смотрите на то, чтобы поехать со мной в качестве консультантов? Отправляемся в одиннадцать, на маяке будем около трех, так что к вечеру вы сможете вернуться в город. Что скажете?

— Почему бы и нет, — с готовностью согласился я, предвкушая возможность проплыть по живописным местам в чудесный летний день.

— Отлично, мы тоже с вами, — поддержал меня Торндайк. — Джервис жаждет совершить морское путешествие, да и я не прочь размяться.

— Но это чисто техническая поездка, — уточнил капитан.

— Ничего подобного, — возразил Торндайк. — Это приятный морской вояж в вашем несравненном обществе.

— Да я вовсе не это имел в виду, — проворчал капитан. — Но если собираетесь остаться, пошлите человека за вещами, а мы завтра вечером отвезем вас обратно.

— Не будем беспокоить Полтона, — решил мой коллега. — Мы поедем на поезде из Блэкуола и заберем свои вещи сами. В одиннадцать, вы сказали?

— Около того. Если опоздаете, не страшно.

Лондонский транспорт достиг прямо-таки пугающего совершенства. Пыхтящий поезд и позвякивающая двухколесная «гондола» помогли нам пересечь город с такой скоростью, что около одиннадцати часов мы уже стояли на пристани с общим саквояжем и зеленым чемоданчиком Торндайка. У причала стоял катер, с подъемника которого свешивался полосатый цилиндрический буй. На сходнях возвышался капитан Грампас, его добродушная красная физиономия сияла от удовольствия. Буй осторожно уложили на носу, подъемник подтянули к мачте, ванты закрепили на винтовых талрепах, и катер, издав четыре ликующих гудка, развернулся, направив острый нос навстречу приливной волне.

Следующие четыре часа мы шли по Темзе, которая становилась все шире, и перед нами разворачивалась красочная панорама речных берегов. После Вулвичского плеса дым и запахи промышленных пригородов сменились свежими ароматами сельской природы. Серое нагромождение фабрик осталось позади, уступив место зелеными лугам и долинам с пятнышками пасущихся овец. У лесистых берегов стояли почтенные учебные суда, напоминая о временах дуба и пеньки, когда высокие трехпалубные парусники, красивые и величественные, как башни из слоновой кости, еще не сдались под натиском унылых серых посудин под военно-морским флагом, опустошающих карманы британских налогоплательщиков; о временах, когда моряки были морепроходцами, а не морскими механиками.

Упорно сопротивляясь приливу, катер пробирался между бесчисленными плавательными средствами: там были баржи, каботажные парусные суда, шхуны и бриги, неуклюжие грузовые пароходы с голубыми трубами, шаткие барки с крутящимися ветряками, гигантские лайнеры, которые, казалось, чуть сплющились под собственной тяжестью. За кормой проплывали Эрит и Перфлит, Гринхит и Грайс. Трубы Нортфлита, нагромождение крыш Грейвсенда, якорные стоянки и пушки морских батарей — все осталось позади, и вскоре перед нами засветилась голубизной необъятная ширь моря.

Около половины двенадцатого нас подхватил отлив, что, судя по быстрой смене пейзажей и свежему ветерку, существенно увеличило нашу скорость передвижения.

Но на море и в небесах царило летнее спокойствие. В нежной голубизне парили кудрявые облака, суда дрейфовали с повисшими парусами, большой полосатый буй с колоколом дремал на солнце над своим неподвижным отражением в воде. Набежавшая волна от нашего катера заставила его чуть качнуться и звякнуть, после чего он опять погрузился в сон.

Вскоре впереди показался вытянутый силуэт маяка на винтовых сваях, пламенеющий в лучах послеполуденного солнца. Подплыв ближе, мы различили слово «Гедлер», написанное огромными белыми буквами, и двоих мужчин на галерее, которые разглядывали нас в подзорную трубу.

— Вы туда надолго, сэр? — спросил у капитана Грампаса шкипер. — Нам ведь надо еще установить буй и забрать с северо-восточной мели старый.

— Тогда лучше оставьте нас на маяке, а когда закончите с буями, заберете на обратном пути. Я не знаю, сколько времени мы там пробудем.

Судно подошло к маяку, с него спустили шлюпку, и пара крепких матросских рук доставила нас на место.

— Сейчас замажете свои городские костюмчики, — заметил капитан, сам одетый с иголочки. — Всю грязь оботрете боками.

Мы посмотрели на металлические конструкции. Отлив обнажил сваи и лестницу, облепленные водорослями, морскими желудями и трубочками известковых червей. Однако мы были не столь неуклюжи, как думал капитан, и без труда последовали за ним вверх по скользкой лестнице. Торндайк крепко прижимал к себе зеленый чемоданчик, с которым не желал расставаться ни на минуту.

— Мы с этими джентльменами прибыли сюда в связи с гибелью смотрителя Джеймса Брауна, — объявил капитан, когда мы добрались до галереи. — Кто из вас Джефрис?

— Я, сэр, — ответил высокий плотный мужчина с квадратной челюстью и нависшими бровями. Левая рука у него была перевязана.

— Что приключилось с вашей рукой? — спросил капитан.

— Порезался, когда чистил картошку. Так, пустяки, сэр.