Поющие пруды

Весь путь до озера оказался для меня ночным кошмаром, подернутым робким светом луны. Он проникал сквозь тонкие прорехи между тучами, перемешивался со светом фар и обволакивал все окружающее пространство. Я чувствовала луну так же, как чувствовала непрестанное присутствие девочки, движущейся где-то рядом с нами. Но даже эти сильные ощущения поглощала всеобъемлющая, раздирающая тело боль и жажда, от которой во рту и горле образовалась настоящая пустыня. Ни ветер, ни холодная ночь не были способны унять пожирающий меня жар, и мне оставалось только, сцепив зубы, терпеть.

Когда мы остановились у озера, Егор осторожно, но уверенно отцепил от себя мои руки. Я практически не чувствовала пальцев и с трудом воспринимала происходящее…

А вода звала.

Ступив на землю и взглянув на ровное озерное полотно, я больше не могла отвести от него глаз. Это место наполняла мягкая обволакивающая тишина – как будто воздух обратился упругой, поглощающей все звуки ватой. К тому моменту, как мы сюда приехали, тучи неожиданно разошлись, и луна выглянула в образовавшееся, окутанное темной рамой окно.

– Я помогу, – неожиданно прозвучал поблизости знакомый и чуть грубоватый мужской голос. – Ей нужно к воде.

Я не видела, откуда вышел отец Егора, но кажется, он был здесь еще до нас.

Меня подвели к самому берегу, и я, опустившись на землю, запоздало сбросила с себя куртку. Хотелось стащить даже платье, которое казалось невероятно неудобным и тесным, но какие-то остатки здравого смысла и стеснения не позволили этого сделать.

– Пик через одиннадцать минут, – сказал Громов старший. – Они уже здесь. Пока мне удается их сдерживать, но…

Его голос резко оборвался, прерванный какой-то возней. Я хотела было обернуться, но оторвать взгляда от озера так и не смогла. Вода казалось по-настоящему живой, умиротворенной и в то же время сильной – зовущей и притягивающей меня, точно магнит.

Не в силах подняться на ноги, я буквально вползла в озеро. Где-то в задворках сознания промелькнула мысль, как нелепо я, должно быть, выгляжу со стороны, напоминая выброшенную на берег и пытающуюся вернуться обратно в воду рыбу…

Оказавшись в озере, я двигалась все вперед и вперед, с трудом перебирая ногами, до тех пор, пока вода не достигла уровня подбородка. Чуть приподняв голову, посмотрела на небо, и луна отразилась в моих глазах… ровная, круглая и серебристая, окруженная легким синеватым ореолом. Как всевидящее око, наблюдающее за нашим миром с огромной высоты.

Вокруг расстилался туман. Рассеянная серая дымка ползла по берегу, окутывала окружающий озеро лес и ложилась на темную воду. Стылая и чужеродная, она скрывала десятки враждебных потусторонних взглядов, впивающиеся в меня острыми иглами.

Я все еще не оборачивалась, но на подсознательном уровне знала, что происходит за моей спиной.

Егор с отцом сдерживали напор низших, которые к этому моменту успели вылезти из Норы. И ее – Нору – я тоже внезапно почувствовала. Ощущение было предельно отчетливым, и я точно знала, что она находится в глубине озера, под толщью плотной воды. Прореха между двумя гранями мира в это полнолуние расширилась, увеличилась и пропускала всех тех, кто желал оказаться рядом с людьми. Стать их ночными кошмарами, выслеживать, преследовать, дурманить… убивать.

В который раз за этот бесконечно долгий вечер я потеряла счет минутам и утратила связь с реальностью. Когда на меня обрушилась дикая, выворачивающая наизнанку боль, когда разом заболели все кости и мышцы, о существовании которых я даже не подозревала, все остальное стало неважным. Показалось, что вплоть до этого момента я не знала, что такое боль.

Агония. Всеобъемлющая, застилающая глаза, не позволяющая сделать даже малейших вдох. Я не могла ни закричать, ни позвать на помощь – да и смысла звать на помощь не было. Мне предстояло пройти через это самой.

Прежде мне казалось, что я готова к тому, что мне придется испытать, но на деле все оказалось иначе. К такому невозможно подготовится. Такое невозможно вообразить. Я впивалась ногтями в ладони, зарывалась пальцами ног в покрытое илом озерное дно, из-за прокушенной губы в пересохшем рту появился металлический привкус крови.

А луна все висела надо мной – неподвижная и холодная, равнодушная к моим мучениям. Только вода оставалась вязкой и податливой, мягко обнимающей и словно желающей облегчить мою боль… но ей этого не удавалось.

В какой-то момент на смену объявшему меня жару внезапно пришел холод. Мертвенный и потусторонний, замедляющий сердцебиение и студящий кровь.