Поющие револьверы

Потому что, между прочим, ты чуть не оторвал мне руку, когда схватил и выдернул из-под стойки. Но мне все равно говорят, чтобы я зашел в дом. Ну, я пошел. Чарли ждал меня возле конюшни и сразу сказал: «Чак, ты заставляешь себя долго ждать. На ранчо есть люди, которые работают на меня дольше тебя. Я бы доверил им почти все, но не ту работу, которая ожидает тебя сегодня ночью».

Он не такой человек, который будет разбрасывать похвалы, как сеятель — зерно. Он мне польстил, а я раздулся, как индюк и сказал, что рад быть ему полезным.

«Чак, — говорит он, — скажу тебе кое-что еще. Иногда ты жалеешь, что подписался работать на ранчо». «Довольно часто», признался я. «Не торопись, будь осторожен, сделай свое дело, которое я тебе поручу, и, самое главное, держи язык за зубами. И если все будет так, я подумаю, как сократить тебе срок с пяти лет до пяти месяцев!»

У меня аж дыхание перехватило. Я хочу быть свободным человеком. Хороших харчей и легкой работы недостаточно. Человеку нужно распоряжаться своей судьбой, что ты, наверное, знаешь. Ну, я сказал, что выполню его поручение.

«Не возражаешь, если это будет что-то необычное?», спросил он меня. «Ты же меня знаешь, Чарли, — ответил я. — Иногда приходится носить перчатки, чтобы сделать собственную работу».

На это он рассмеялся. Потом велел взять коня — нового — и проехать по дороге в долину примерно с полмили. Я это сделал, и довольно скоро появляется он с кем-то еще, маленьким, как мальчик. Когда они подъехали, я различил юбку. Это была девушка! Я навострил уши! Я не возражаю против тяжелой работы, я не возражаю против грязной работы, но никогда не связываюсь с приличными женщинами.

Во всяком случае, Чарли подъезжает и говорит: «Поезжай по дороге впереди нас. Не слишком быстро. Пусти коня шагом. Поднимись на вершину вон того холма и оглядись. Если на пути из кустов выйдет человек, пеший или конный, крикни: „Сколько времени?“ Если он ответит „Уже темно“, скажи ему, чтобы стоял. А сам на коне дожидайся нас рядом с ним».

Когда он закончил говорить, девушка вроде как взволнованно воскликнула: «О, вы думаете, он придет? Думаете, он придет?»

«Он мне обещал, — говорит Чарли. — „Поезжай, Чак“.

Мне все это показалось интересным. Я тихим шагом поехал вперед, поднялся на холм, осмотрелся, но никакой человек из зарослей не вышел. Наконец, подъехали Чарли с девушкой.

«Интересно, — говорит Чарли. — Он поклялся, что будет здесь. Может быть, что-то его задержало.

«Его ничего не задержит, — говорит девушка. — Еще ни один Морган не нарушил своего слова!»

«Конечно, нет, — очень вежливо говорит Чарли, — но вы знаете, как бывает, Нэнси. Все может случиться и…»

— Как он ее назвал? — прервал Чака Райннон.

— Назвал ее Нэнси,

— Нэнси! — сказал Райннон словно про себя.

— Ты ее знаешь? — спросил Чак.

— Я? Откуда? — колко отозвался Райннон. — Продолжай!

— Не обижайся, если я задам тебе простой вопрос. Мы довольно долго ждали на холме, и наконец девушка говорит: «Он не придет! Он не придет! О, вы обманули меня!

«Послушайте, — говорит Чарли, — с какой стати я бы стал вам лгать? Наверняка, что-то его задержало».

«Что его могло задержать?», говорит девушка.

«Тысяча причин», говорит Чарли.

«Ладно, он не пришел, — говорит она. — Больше я не стану ждать. Я поеду, Чарли»

«Куда?», спрашивает он.

«Мне все равно, лишь бы уехать», говорит она.

«Нэнси, — говорит он, — я не могу отпустить вас ночью в холмах!»

Она остановилась и повернулась к нему. Звезды светили достаточно ярко, чтобы я заметил блеск ее глаз. Она была испугана. Я видел. Это меня не обрадовало. Меня никогда не радует видеть, что женщина напугана до полусмерти. Я ей говорю: «Все в порядке, мэм. Не волнуйтесь!»

«Конечно, не нужно волноваться, — говорит Чарли. — Но я определенно не могу отпустить вас в такую ночь!»

«Вы отвезете меня обратно?, говорит она тихо и печально.

«Я обязан, — говорит Чарли. — Что скажет папа, если узнает, что я позволил вам уехать, не позаботившись о вас?»

Тогда она засмеялась. Смех длился, наверное, полсекунды, и веселья в нем не было.

«Он всегда беспокоился о Морганах, — говорит она. — И уж конечно не перестанет беспокоиться сейчас!»

Но она повернула и поехала по дороге рядом с Чарли, а я следовал за ними сзади а арьергарде, как он сказал. Мы ехали рысью, пока не вернулись к дому.

«Это все», говорит мне Чарли.

Я снял шляпу перед леди и уехал короткой дорогой через пастбище. Рад был несказанно, что дело, каким бы оно ни было, закончилось. Подъехал к бараку, там остановился сушить весла, так сказать, и задумался. И показалось мне все это очень подозрительным.

Спустя некоторое время за мной посылает Чарли. Я подхожу к дому, а он ходит взад-вперед по патио. Он мне говорит: «Чак, мне ведь не нужно напоминать тебе, чтобы ты держал рот на замке?

«Нет, — говорю, — я нем, как рыба!»

«Вот так и надо» — очень сердечно говорит он.

«Но, — говорю, — мне лучше держаться подальше от этого дела»

«Почему?» — резко спрашивает он.

«Потому что я слышал ее голос, — говорю, — и потому что видел, как она беззвучно плакала в свете звезд!»

У Райннона вырвалось ужасное проклятье.