Поющий бархан

И дождь уже не сыпал горохом, — а сонно шептал. Пошептал, пошептал и умолк.

Стало тихо, сыро и холодно.

Я высунулся в чёрную промозглую ночь. И первое, что увидел, — белые привидения!

В мутном хаосе темноты, сгустков теней и пятен неслышно и невесомо двигались белые медленные фигуры. Длинные их складчатые рубахи волочились по склонам, а седые длинные волосы, как у утопленников, стояли дыбом и колыхались.

Привидения плыли над травами, потерянно бродили между чёрных кустов и деревьев, то сходились, то расходились. Встречались парами, водили беззвучно хороводы.

Им ничего не стоило, воздев костлявые руки и размахивая широкими рукавами, перелететь через зияющее чернотой ущелье, Или вползти вверх по гладкой отвесной скале. Они вдруг чернели, когда пытались спрятать под свой балахон луну, и становились зелёными, когда наконец сползали с неё.

Привидения были всюду. Диковинными ночными птицами сидели они на кустах. Лохматыми зверями выглядывали из-за камней. Одно застряло в чёрных сучках сухого дерева. А одно, как собака, свернулось калачиком у самой палатки.

…Белые клочья и космы тумана. Лохмотья рассеянных ветром туч только что грохотавшей грозы.

НА ВЫБОР!

У каждого месяца свои прелести. Март хорош сиянием снегов, настом, синими тенями. Апрель — рыжими проталинами, май — цветами.

Долго приходится ждать свой любимый месяц. А проходит он — не успеешь и оглянуться! И опять жди целый год!..

Жди… или поднимись в горы! Там сразу все месяцы на выбор. На любой вкус.

Полыхает между скал фирновый снег. Смотреть на него больно, а тени от скал синие-синие. Там сейчас март. А рядом, чуть пониже, — апрель. Пятна снега, рыжие проталины, первые закорючки травы. Ещё ниже, на горных лугах — май. Сочная зелень, гудение пчёл, цветы. Порхают бабочки. Хотите июнь? Пожалуйста, июнь. Спускайтесь с лугов в горный лес.

Там уже каштаны цветут, черешня поспела. Ну, а если нравится больше зима? Тогда карабкайтесь снова наверх: мимо лугов, выше скал — к самым вершинам, Там позёмка метёт, сыплет снег. Играйте в снежки на здоровье.

И это ещё не всё! Любимый свой месяц вы можете растянуть на целых три. А иной и на полгода. И даже на год! Можете год побыть в декабре, январе, феврале и марте. Полгода — в апреле. И по три месяца — в любом месяце лета. Я сам так жил — очень здорово,

И знаю, и видел, и жил, а не перестаю удивляться. И, поднимаясь в горы, непременно приглядываюсь: там вон апрель, а там июнь. Там март, а там июль. Весь год перед глазами.

ЗИМНЕЕ ЛЕТО

Заплутал я в горах. Поднялся тогда на вершину, стал осматриваться: может, человека увижу или хоть дым костра. Долго вглядывался из-под ладони и увидел: идёт далеко внизу по снежному хребтику человек — как чёрная муха по бумаге ползёт. Ружья за плечами не видно, это хорошо, а то охотник ещё дальше заведёт в горы. Наверное, мужичок-лесовичок: дранкокол либо углежог. Такой выведет на дорогу, сам к дому идёт. Но надо спешить! Лежит поперёк хребта, прямо на пути человечка, огромное белое облако. И человечек вот-вот войдёт в облако, утонет в нём и скроется с глаз. Ищи его там!

Приметил я снежный хребтик с человечком и запрыгал по склону вниз, бороздя снег. Но не успел: лесовик вошёл в облако.

А, не беда — куда ему деться? По снегу идёт, оставляет след. По следу найду, недолго ему одному в облаках витать!

Вошёл и я в облако — как в воду нырнул. Муть вокруг, сыро, холодно, ничего не видно. Одни сапоги свои вижу да сырой снег. Иду, иду, а следов нет. Странно: ведь человечек точно тут проходил.

Пошёл я назад по своим же следам, Сотню шагов прошёл — и мои следы кончились! Чертовщина какая-то: вот тут ещё следы есть, а чуть дальше уже нет… А я ведь по снегу сюда пришёл, а не с воздуха сел!

Закружил я. А а горах кружить — хуже нет. Ничего не понять теперь: откуда пришёл, куда идти надо? Снег под ногами. Непроглядный туман вокруг. Стволы деревьев как мутные кляксы, а вершин и не видно. Завёл лесовичок…

Сел я на валежину, привалился спиной к стволу. Лучше сидеть и ждать, когда облако сползёт с хребтика и уплывёт дальше, чем вслепую кружить. Закрыл глаза, жду. Долго сидел, уж и замерзать стал, а облако не спешило. Туман, как мокрая паутина, тянулся и волочился по щекам и по шее, и озноб уже просочился к бокам. Вдруг чувствую: разом вокруг потеплело и даже сквозь закрытые веки просиял жёлтый свет. Солнце!

Открываю глаза и скорей закрываю: снится мне, что ли? Осторожно открываю один глаз — чудеса! Под ногами сугробы снега, а над головой шумят яркие зелёные листья!

Облако сползло с хребта и висит рядом, словно дирижабль из белого шёлка. Солнце сияет, ветер как из брандспойта бьёт холодной струёй. Это ожиданно, а вот бушует над головой зелёный трепетный неожиданный лиственный океан! Снег и зелёный лес!

В зелёных волнах листвы мечутся стайки солнечных рыб— блики. А ещё выше, над всей этой суматохой зелёной, синее летнее небо. Вот таким, наверное, видит мир птенец, как только выклюнется из яйца: всё неожиданно и непонятно. Уж не облако ли высидело это чудо?