Пока ангелы спят

Подергал себя за ухо. Затем за нос. Потом за волосы. Боль всякий раз свидетельствовала о том, что я ни в коем случае не сплю.

Чайник зашипел, потом забурлил и выключился. Я всыпал в заварной чайничек добрые три ложки заварки, залил кипятком. Пока заваривалось, помыл оставшиеся после нас с Наташей чашки.

Подумал о ней, юной журналисточке, подумал с грустным ощущением неслучившегося – и, похоже, утраченного навсегда – романа.

Я налил в кружку одной заварки и почти залпом выхлестал обжигающий напиток. В голове сразу прояснилось.

Вернулся в свой кабинет. Обгоревший ствол березы грустно торчал посреди окна.

Присел за стол, с некоторой опаской открыл и включил ноутбук. Ввел пароль, загрузил WinWord.

Открылось белое поле с шапкой сверху: «Документ 2». «Почему “документ 2”?» – удивился было я, но потом, понимая, что теперь, наяву, ничего страшного со мной случиться не может, я (все-таки с некоторой опаской) напечатал на белом поле документа: Мама мыла раму… Жил-был я… Проба пера…

Все буквы выходили русскими буквами, слова – русскими словами. Окончательно отгоняя от себя ужасы недавнего сна, я решил загрузить последнюю написанную мной главу романа. Щелкнул мышью на слове «файл» – открылся список доступных операций. Я глянул вниз, где имелся перечень последних созданных мною файлов.

И тут… Кожу головы захолодило, противно засосало под ложечкой… Под номером первым в числе файлов стоял файл под именем DREAM. Тот самый файл, что я – я ясно это помнил – только что написал и создал в пережитом мной сне!

Я отшатнулся от экрана. Затем, превозмогая страх – да что там страх, самый настоящий леденящий ужас! – кликнул мышкой по этому имени. Секунды противного ожидания… Песочные часики на экране…

И вот файл раскрылся. Никакой абракадабры. Русские буквы. Понятные слова. Я пробежал текст, абзац за абзацем. Глаза выхватывали:

Маленькие ножки, по щиколотку покрытые влажным песком… Капельки воды, блестящие на ее плечах… Родинка на груди… Безбрежная полоса пляжа… Ослепительно искрящееся море… Наклонившаяся к воде пальма… Ладная фигурка… Зазывный взгляд… Он сделал к ней три шага… Прошуршал снятый купальник… Мокрой шкуркой улегся у ног… Ни души… Ее упругое, горячее тело под его руками…

Все, все, что я написал полчаса назад – написал во сне! – теперь раскрылось передо мной, черным по белому, в странном, созданном и написанном во время сновидения файле DREAM…

Да не грежу ли я? Не сплю ли опять?

Я снова дернул себя за нос и снова почувствовал боль… Да и все, все вокруг: жаркий свет солнца сквозь окно, чириканье воробьев, откуда-то от соседей доносящаяся песня «Ветер с моря дул» и отчаянные девчачьи крики со двора: «Женя! Женя Мирошкина! Выходи!.. Женя!» – все свидетельствовало о том, что я не сплю, а самым настоящим образом бодрствую…

«Тогда что же, – тоскливо подумал я, – черт возьми, происходит?.. Что творится? Со мной или с миром?

Что?..»

Вечером того же дня. Подполковник Петренко.

Петренко назначил совещание на вечер субботы, исходя из трех соображений. Два из них были деловыми, а одно – личное.

Во-первых, следует продемонстрировать своим сотрудникам, думал Петренко (особливо новенькой, Варваре Кононовой), что служба в КОМКОНе далеко не сахар. Во-вторых (и это как раз было единственным личным обстоятельством), подполковнику в отсутствие жены и дочери было бы особенно тоскливо в пустой двухкомнатной квартире в Жулебине именно в субботу вечером, а служба помогала развеяться. Наконец, в-третьих, – и эта причина являлась определяющей – он чувствовал, что за странными происшествиями вокруг московского дома по улице Металлозаводской действительно кроется нечто странное, загадочное и непонятное, следовательно, медлить, считал Петренко, ни в коем случае невозможно.

Поэтому к двадцати двум ноль-ноль в субботу двое оперативных сотрудников, занятых расследованием событий на Металлозаводской, – лейтенант Кононова и капитан Буслаев – прибыли в тесный петренковский кабинетик. Разместились на двух стульях для посетителей. Громадная Варвара заняла собою, казалось, половину помещения.

– Докладывайте, – вздохнул Петренко.

По слегка пришибленному виду подчиненных он сразу понял, что ничего определенного они ему не расскажут. Буслаев сразу же кивнул Варваре: начинай, мол. «Хитрюга этот Буслаев, – подумалось Петренко, – вроде бы уступает женщине, а также дает проявить себя новичку. На деле же он Варвару подставляет. Когда бы у них имелись хоть какие отрадные новости – небось вылез бы сам. А раз уступил Варе – значит, ничего они там не нарыли… И даже гипотез у них, наверное, нет…»