Пока ангелы спят

Подобного тому, что случилось в Новогирееве, пока не происходило за всю историю службы Петренко в Комиссии. (А секретность в ней была столь велика, что о случаях, происходивших до него, ему никто не докладывал.) В самом деле: произошло два невероятных события. Каждое из них само по себе уже являлось в достаточной степени невероятным. А соединенные и в пространстве (у дома номер шесть по Металлозаводской улице в Москве), и во времени (ночь и раннее утро пятницы, двадцать первого апреля), они становились необычными в кубе. Да что там в кубе – в энной степени необычными!

Но никакой зацепки, ни единой ниточки у Петренко по-прежнему не было. И полная свобода объяснять явления как угодно. Беда только в том, что ни одна из версий не являлась лучше другой. Да и версии все чересчур общие, смазанные: без имен, фамилий, адресов, без математических формул или, на худой конец, мелких улик: скафандра инопланетянина, шестеренки от машины времени или хвоста Люцифера…

Никаких новых сногсшибательных известий с Металлозаводской не поступало. Донесения от сотрудников приходили, но такие, что не позволяли продвинуть расследование ни на пядь. Вести поступали самые что ни на есть рутинные: развернута служба наружного наблюдения… Выяснилось, что в квартире номер двадцать два дома шесть два года назад при загадочных обстоятельствах был убит один из жильцов, преступников не нашли… Армена Маркаряна, хозяина злополучной самоездящей «шестерки», три года назад уже лишали водительского удостоверения – за управление автомобилем в нетрезвом виде… Составляется, при помощи гласных и негласных источников, как можно более полное досье на каждого из жильцов дома номер шесть…

«Шестерку» господина Маркаряна изъяли – под предлогом того, что она явилась «орудием совершения преступления». Сейчас над нею вовсю трудились спецы из комконовского отдела «И» (исследовательского), но пока ровным счетом ничего особенного в ее механизмах не обнаружено (за исключением неисправного ручного тормоза – каковой, впрочем, неисправен в каждой второй советской машине).

Ребята из исследовательского отдела взяли также образцы из различных точек ствола и ветвей опаленной березы – предварительное заключение экспертов теперь лежало перед подполковником. Из него следовало, что, во-первых, никаких горючих веществ для того, чтобы поджечь дерево, не применялось; а во-вторых, что при этом пожаре не имелось очага. Не было места, с которого начал распространяться огонь. Дерево вспыхнуло все разом, одновременно во всех местах, от комля до кроны. И это еще раз доказывало необычную, нечеловеческую природу возгорания.

Помимо заключений экспертов, посвященных «шестерке» и дереву, на столе подполковника лежало также Священное Писание, открытое на книге Исхода. Надо же узнать, что там дальше случилось с Моисеем после явления бога из неопалимого куста.

В Ветхом Завете и далее происходили необычные, с точки зрения сегодняшнего сознания, вещи. Во всяком случае, древнеегипетский КОМКОН, когда бы таковой при фараоне имелся, должен был ими немедля заинтересоваться.

Посох, полученный Моисеем от господа, имел способность превращаться в змею… Ежели Моисей совал руку за пазуху, – она покрывалась, по-современному говоря, экземой; другой раз совал – и она излечивалась… Кроме того, Моисей получал жутковатую способность обращать воду в кровь… А затем в Ветхом Завете и вовсе начинались казни египетские: появление по всей земле фараоновой и жаб, и саранчи, и моровой язвы, и града – и так далее, вплоть до смерти первенцев… И эти все ужасти затевались ради того, чтобы, говоря современным языком, восстановить историческую справедливость: переселить незаконно депортированный народ на его историческую родину…

Слава богу, никаких намеков на жаб, саранчу и град в земле российской пока не наблюдалось. Ничего странного и необычного – Петренко судил по самым последним сводкам – ни в Москве, ни на периферии не случалось. Пока не случалось.

И подполковник мог трактовать случившееся на Металлозаводской как угодно: божественный промысел, человеческий злой умысел или же пример спонтанного психокинеза. Ему оставалось только строить догадки и размышлять – причем пищи для полноценных, раскидистых, глубоких размышлений явно не хватало.

Значит, оставалось только ждать. Ждать, что какую-нибудь зацепку отыщут подчиненные. Или же что случатся новые события. И одновременно надеяться, что они не произойдут.

Понедельник, 24 апреля. Утро. Алексей Данилов.

Наташа мне больше не снилась. И ничего не снилось. Но проснулся я поздно, и первая моя мысль была о ней. Передо мной как наяву встали ее глубокие зеленые глаза, ее улыбка, ее румянец, ее жизнерадостный смех. Под ложечкой засосало, словно бы в предчувствии счастья.

– Кажется, я в нее влюбился, – сказал я сам себе вслух. Подумал и добавил: – Этого еще мне только не хватало…