Пока бьется сердце

Борис Сергеевич Вахмистров - в прошлом летчик-наблюдатель, участник первой мировой войны, работал с авиавзрывателями, выяснял причины, из-за которых не срабатывали взрыватели и авиабомбы. Это был весьма добродушный человек незаурядной смелости и хладнокровия. Незадолго до поступления в ОЭЛИД во время работы с авиавзрывателем ему обожгло лицо. Синие и черные точки от взрыва остались на всю жизнь. Но и после этого Вахмистров не бросил любимого дела. Он пользовался всеобщим уважением и огромным авторитетом.

Весьма колоритной фигурой был Миша Ермолаев, стрелок-испытатель, бывший солдат и тоже участник первой мировой и гражданской войн. Маленького роста, юркий, веселый, исключительно приветливый, он был любимцем отдела. Ермолаева знали как прекрасного специалиста, и летчики любили с ним работать, хотя с Мишей частенько происходили самые невероятные истории.

Однажды Миша отправился в полет на ТБ-3. Испытания проходили нормально, но когда самолет вернулся, то в передней открытой огневой точке, где сидел при вылете Ермолаев, его не оказалось.

Все были в недоумении: куда пропал человек? Самолет не трамвай, на ходу не выскочишь. Кто-то высказал предположение, что, может быть, стрелок выпал во время полета.

- Не может этого быть, - сердился летчик. - Я его видел даже при посадке. Он сидел в носовой точке.

- Самолет дал козла при посадке, наверное, Мишку выбросило, - заметил кто-то из летчиков.

Собрались и пошли на поиски к месту посадки.

Испытания проходили зимой, и по сторонам расчищенной площадки возвышались снежные валы… Начали методично разгребать сугробы и вдруг обнаружили торчащие из снега ноги в сапогах. Это был Ермолаев, выпавший из самолета. Михаила вытащили из сугроба и положили на снег: он был жив, но потерял сознание. Пострадавшего срочно доставили в ангар и стали приводить в чувство. Как только Михаил открыл глаза, он попросил глоток спирта, потом полежал несколько минут, вскочил на ноги и как ни в чем не бывало пошел к самолету. После этого случая товарищи долго подтрунивали над Ермолаевым, просили поделиться опытом, как прыгать с самолета без парашюта… [103]

Что такое МВ-3?

Наша совместная работа с Иваном Васильевичем Веневидовым, как уже говорилось, началась в конструкторском бюро Андрея Николаевича Туполева и продолжалась больше десяти лет. Вначале мы были просто соавторами, потом стали друзьями, и эта дружба продолжалась до самой его смерти, хотя после 1943 года наши творческие пути разошлись.

Веневидов был незаурядным человеком и талантливым конструктором. Он прошел тяжелую жизненную школу, от мальчика на посылках до главного конструктора КБ. Меня всегда поражало, как человек с незаконченным средним образованием может так легко ориентироваться в самых сложных организационных и технических вопросах. Иногда, когда я слушал рассказы Ивана Васильевича о его жизни, я вспоминал жизнь его тезки - Ивана Федоровича Кучерова. Такая же нелегкая юность, такое же страстное стремление к знаниям, учебе и долгая борьба за признание своего первого значительного изобретения. Сколько сил, времени и нервов потратил Кучеров, пока получил патент на свой дальномер! Такой же тернистый путь пришлось пройти и Веневидову.

Вместе со своим товарищем, тоже изобретателем, Гавриловым он работал над проектом бесстрелочного трамвайного пути. Много вариантов обсудили изобретатели. Провели не одну бессонную ночь над чертежами и расчетами. По эскизам они своими руками делали модели различных деталей, старались выполнить их в близких к натуре размерах. Только окончательно отработав одну деталь, переходили к следующей. Наконец изобретатели завершили работу и послали заявку в Комитет по делам изобретений. Одновременно они показали свой проект опытному специалисту. Веневидов и Гаврилов предлагали создать посредине пути направляющую рельсу, так называемую «дельту». Консультант выразил сомнение в пригодности их проекта. Его смущало, что направляющая рельса чуть возвышалась над уровнем пути, что могло помешать движению транспорта.

Гаврилов и Веневидов были обескуражены его оценкой, а тут пришел ответ из Комитета по делам изобретений, состоявший всего из нескольких слов, убивших всякую надежду: «Ваше изобретение новизны не представляет». [104] Оказывается, еще в первой половине девятнадцатого века на аналогичное изобретение взял патент какой-то немецкий изобретатель.

Однако Веневидов был не из тех людей, что падают духом: он не только устоял сам, но и всячески подбадривал своего соавтора.