Пока часы двенадцать бьют

— Миша, немного уже осталось, мы будем в городе через полтора часа, там ты сам с ней с глазу на глаз поговоришь, — пытался успокоить его Стас. Паша и Боря в последнее время к нему не подходили, видимо, чувствовали, что его не надо трогать.

Классная руководительница запретила Мише уезжать раньше, потому что среди родителей уже распространилась информация о самоволке учащихся. Ей не нужны были новые проблемы, поэтому она не спускала с него глаз и несколько раз ловила на побеге.

Эти полтора часа тянулись дольше, чем год. Казалось конца и края нет минутам, а секунды растягивались в вечность.

Парень сразу вызвал такси до дома Саши и, не заезжая домой, отправился к девушке.

Двор встретил его холодным серым цветом, скамейка была запорошена снегом, в подвале мяукала кошка, а из подъезда никто не выходил и темные окна дома смотрели недружелюбно. Он вдруг понял, что понятия не имеет, в какой квартире живет Захарова, поэтому присел на скамейку, достал сигарету и принялся ждать.

Вскоре поднялся ветер и его стало пронизывать насквозь. Сначала началась дрожь, затем руки закоченели, а зубы отбивали дробь. Сумерки быстро опускались на город, обволакивая темнотой каждый закоулок, но включились фонари, и тьма отступила в норы, расползлась по стенам домов, до куда не доходил свет.

Домой Макаров вернулся лишь к одиннадцати, порядком перепугав родителей, которые его потеряли. Он не мог говорить, горло его сковало колющей болью, а грудь душил душераздирающий кашель.

Миша не помнил, что он им отвечал, лишь прошел в свою комнату и лег на кровать, все тело начинало нещадно гореть, у него поднимался жар. Видимо, он ненадолго отключился, потому что очнулся уже под одеялом, мама тихо напевала что-то рядом, и он понял, что это была колыбельная. Он так удивился, что боялся пошевелиться и спугнуть прекрасное мгновение, которым наслаждался лишь в детстве. На голове у него лежала мокрая тряпка. Точнее раньше была мокрой, сейчас же она нагрелась и казалась раскаленной сковородой.

— Спи, сынок, у тебя жар и бред, ты должен спать, чтобы побыстрее поправиться, — прошептала она, меняя повязку и целуя его в лоб, когда очередной приступ кашля прервал ее пение.

— Спой… еще… — кое-как прохрипел Миша и провалился в глубокий сон.

***

Спустя три дня парень уже сидел за столом и ел куриный суп, который ему оставила мама. Он хотел сразу же отправиться на поиски своей Снегурочки, но родители закрыли его дома и предусмотрительно забрали с собой ключи.

Вчера его навещал Стас, который пытался помочь другу, и поэтому пробовал связаться с Ярой, однако девушка тоже молчала.

Миша уже понял, что выжидание около подъезда может привести только к пневмонии, нежели к любви, поэтому решил обойти соседей. А пока был заперт дома, он писал музыку, все, что накопилось в его душе за эти дни. Пытался разложить воспоминания о девушке на ноты. Но жар продолжал временами застилать глаза, поэтому он выпускал блокнот из рук и проваливался в спасительный сон.

На следующий день он уговорил-таки отца отдать ему ключ, но при условии, что поедет с их водителем. Витек — так они дружелюбно звали шофера, который работал у них уже пять лет — молча выслушал адрес и без вопросов, которые обычно задавал, покатил по маршруту.

Парень сразу же кинулся к подъезду, на его счастье, из него как раз вышел тот самый мужчина с собакой, которого они видели в первую свою прогулку. Казалось, это было так давно, а прошло лишь три недели.

— Добрый день! Не подскажите, в какой квартире проживают Захаровы? — с трудом прохрипел Миша, голос все еще окончательно не вернулся к нему.

— Добрый, — мужчина оглядел парня, видимо, вспоминая, где он мог его видеть. — Я знаю, что ниже меня, но на каком именно — сказать не могу. Можете на четвертый этаж в шестнадцатую квартиру подняться к управдомше, она знает всех здесь.

Макаров поблагодарил и кинулся в подъезд. В подъезде стоял затхлый запах и пахло сыростью, но при этом на каждом подоконнике стоял цветок, а на стенах висели картины такие светлые, летние, в тоненьких дешевых рамочках.

Он постучал в указанную квартиру, но ему никто не открыл, поэтому он сел в лестничном пролете на ступеньку и принялся ждать, все же лучше, чем на улице.

Через минут тридцать пришла кругленькая женщина с розовыми от мороза щеками и большим пакетом продуктов и протопала к шестнадцатой квартире.

— Добрый день! — она резко подскочила, и мандарины заскакали по подъездной плитке. Миша кинулся ей помогать. Видимо, своим голосом Джигурды он довел женщину до инфаркта. — Простите, пожалуйста, я не хотел Вас напугать. Мне сказали, что можно обратиться к Вам.

Она подозрительно покосилась на парня, но застыла, ожидая вопрос.

— Я хотел бы узнать, в какой квартире живут Захаровы. Мне надо поговорить с Сашей.

— Захаровы? Алисонька с Гошенькой переехали. Продали здесь квартиру.

Земля закружилась под ногами, а в груди поднимался новый приступ кашля.

— Как?.. Когда?