Пока дышу

Утром вдоль берега острова Скелле мы шли на кнорре к моему дому. Что такое кнорр, это почти как драккар, но используется в торговых делах. Больше грузоподъёмность, меньше скорость. На корабле было порядка тридцати мужей, вооруженных и опасных, ну, кроме Данральда и, пожалуй, моего двоюродного братца Свейна, хоть он и был вооружен, в отличие от друида. А вот остальные настоящие морские волки с сединой на висках, со шрамами по всему телу, знающие, как держать топор и брать на абордаж корабли.

В большинстве народ был солидный, и времена буйной молодости прошли. Да, народа немного, но должно хватить. Это не основная команда Арне, та с его старшим сыном на двух кораблях в Цинтре, можно, конечно, было бы и их подождать, но ни у кого такого желания не было, включая меня. Еще у меня сложилось впечатление, что для Арне торговые дела и грабеж — одно и то же и большой разницы нет. В общем, какое бы у меня впечатление о дядюшке ни сложилось, в глубине души он тот еще старый отморозок, который покуролесил. И, думаю, не один прибрежный поселок в Цинтре или Вердене знает его имя.

Хотелось солнышка, но, к сожалению, оно пряталось за тучами, капал дождик и ветерок был такой, что продирал до костей, чертов дождь.

А в голове играла приставучая песенка, сначала бесила меня, а потом я начал получать удовольствие и от нее, и от капель дождя, которые падали сверху, и от брызг моря, которые летели мне в лицо. Это такие мелкие неудобства, плевать. А мелодия продолжала играть в моей голове.

«Поцелуй меня, мамочка, поцелуй своего мальчика. Пожелай мне благополучия и удачи. Ведь меня не будет, пока я не вернусь назад».

Уже показалась деревенька, за которой находится дом, в котором вырос Рингольд, скоро все закончится. Мы прошли мимо пары задержавшихся рыбаков, которые вытаскивали свои сети из моря. Когда они увидели, куда идет корабль, они спешили за нами следом.

Корабль аккуратно подошел к пристани, кинули сходни, и мы двинулись.

На суше стояли два драккара, было видно, что они знавали лучшие времена, даже на мой непритязательный взгляд, корпус в некоторых местах прохудился. Сказать, что мы двинулись простой вооруженной толпой нельзя, был в этом какой-то свой порядок. Впереди нас с Арне двигалась тройка воинов, держа щиты наизготовку, да и остальные тоже присматривались, уже не было весёлого гомона.

А дорога наша шла в гору метров триста, а там уже было ровное плато со слов Свейна. И когда уже почти поднялись, и должен был показаться поселок, сверху шагнул воин. На плече он держал копье, к нему было привязано огромное черное перо, одет он был в кольчугу, на голове железный шлем, из-под которого торчала борода, с седыми прядями, наручи черные, кожаные, на них виднелись выбитые руны, росточком ниже меня на полголовы, а Арне и вовсе, наверно по плечи.

— Арне, в гости решил пожаловать, а мы тебя не ждали, — раздался его голос с хрипотцой, уже совсем не молодой. Но была в нем какая-то сила, стержень, что ли, стальной, который не смогли сломать прожитые годы.

— О, Сигурд, здравствуй, друг, — Арне вышел вперед.

— Не друг ты мне, Арне, так что ты здесь забыл, если в поместье, не маловато ли народу, или, думаешь, Олаф или его сука тебе просто их откроют? — он рассмеялся.

— Но и не враг же, — хмыкнул Арне, — а насчет ворот, — он задумался, — я вежливо постучу, не воевать пришел.

Названный Сигурдом, подергал себя за бороду:

— За чем тогда?

— А давай с тобой пошепчемся, так, по-стариковски, а то орать уже надоело.

— Давай, пошепчемся, — он хмыкнул, — ты же вроде по младше будешь, так что поднимайся.

Арне спокойно раздвинул своих людей и начал подъем наверх, шел он неспеша и уверенно.

Когда поднялся, он произнес довольно громко:

— А не многовато ли вас здесь собралось?

— Так и ты не один пришел.

Народ вокруг меня подобрался еще больше, те, кто не имели щита, постарались отойти назад. А вот имеющие, наоборот, выступили вперед и из щитов постарались соорудить что-то, напоминающее римскую черепаху.

— Так что хотел Арне? — голоса удалялись, и слышно было очень плохо, я же старался прислушаться, а сделать это трудно. Особенно когда рядом то дышат, то почёсываются во всех местах, то шепчутся.

— Что-то Олафа я здесь не вижу, неужто не пришел? Или ты туда никого не отправил, а, Сиугурд?

А дальше речь понеслась, перемежаясь сплошными ругательствами — так что на два слова приходилось десять таких, что нельзя произнести в приличном обществе.

— …отправил… сам видишь.

— Понятно, да и… сукой… юбкой.

— Ты… штурмовать поместье… ума… у тебя людей…

— А тебе-то до… Сигурд, какое … мне … придушил и не только его.

— Это мое дело. Ты о своём говори.

— Скучный … стал, как… сначала Рингольд … слов, а потом в … отсутствие … сестра погибла.

— Ты … знаешь … люди… осмотрели, случайность.

— Ага … Сигурд я не без усый … я такого в … жизни … видел, как … насилует … дочь, а вор … деньги голодающим. Думаешь … верю, а потом он себя объявил хозяином и быстренько женился, на этой как ее там, дочки Хрофа, паршивая у них семейка, гнилая.

Голоса начали вновь приближаться к нам.