Пока дышу, я твой

Резкий звук дверного звонка заставил Сорензу оторваться от созерцания собственного отражения в зеркале. Она подошла к двери и, не посмотрев в глазок, открыла ее. На пороге стоял Николас. От волнения у Сорензы пересохло в горле, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы казаться веселой и беззаботной.

— Как ты прекрасна!

Он обворожительно улыбнулся и, прежде чем она успела что-нибудь ответить, заключил ее в объятия. Его губы нежно, но настойчиво касались ее лица, шеи, плеч, и эти ласковые поцелуи словно говорили о том, что он имеет на это полное право.

— Ты — предел всех моих мечтаний, — произнес Николас, наконец оторвавшись от нее.

— Всех? — хитро спросила Соренза, надеясь, что он не заметит дрожи в ее голосе. — А как же блондинки, рыжие и брюнетки?

Несколько секунд Николас молчал. Потом рукой коснулся ее волос.

— Сейчас у меня на уме только шатенка с серыми глазами. — Его взгляд скользнул по ее лицу. — С маленьким носом, пухлыми нежными губами, которые так и просят…

Дотронувшись указательным пальцем до его рта, Соренза заставила его замолчать.

— Знаешь, — сказала она, смеясь, — эти пухлые нежные губы только что оставили яркий отпечаток на твоих губах. Советую тебе вытереть их, перед тем выходить из дому.

Николас взял ее за руку и провел в гостиную.

— Еще один, последний, и я последую твоему совету…

На этот раз поцелуй длился дольше и был еще нежнее и восхитительнее. Он закружил Сорензу в водовороте страсти, она пылко отвечала на ласки Николаса, а ее тело сладострастно содрогалось от каждого его прикосновения. Все ее существо повиновалось импульсам, исходящим от него, и эта власть над ней отдавалась в ее душе болью и упоением одновременно. Каждое новое движение его разгоряченного тела приводило Сорензу в восторг, и, несмотря на увещевания разума, она ничего не могла с собой поделать.

Не то чтобы это служит мне оправданием, подумала она, когда Николас отпустил ее. Просто это так, и никуда от этого не денешься.

— Мне надо подкрасить губы.

Соренза отступила на шаг, как будто опасаясь, что он снова прижмет ее к себе. Ее щеки пылали.

— Конечно, — кивнул Николас, вынимая из кармана белоснежный платок и стирая помаду с лица. — Иди, я никуда не тороплюсь.

Сидя в такси, которое простояло внизу все то время, что они целовались, Николас взял ее за руку и стал расспрашивать о том, как она провела день, а потом рассказал, чем занимался последние две недели. Легкая, непринужденная беседа длилась, пока они не подъехали к знаменитому ночному клубу на Бурбон-стрит, из которого доносились звуки джаза. Значит, Николас отнюдь не в шутку как-то заявил, что займется ее образованием.

Они сели за столик, который находился в некотором отдалении от оркестра, почти напротив танцевальной площадки. И Николас, заказав бутылку шампанского, откинулся на спинку стула.

— Я рад, что твоя нога наконец-то зажила, — сказал он, глядя на нее дерзко и задорно. — Теперь мы сможем заниматься этим чаще.

Соренза удивленно взглянула на него, уловив в его словах намек на то, что произошло в холле и гостиной ее квартиры.

— «Этим» — это чем? — все-таки решила уточнить она.

— Ну, будем выходить куда-нибудь, танцевать, — ответил он, как будто бы не поняв ее вопроса.

— Надеюсь, не в ущерб работе, — произнесла Соренза после некоторого замешательства.

— Которая не будет занимать слишком много времени. — Николас посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. — И нам надо позаботиться об этом… Ведь друзья должны часто видеться. — Тут его губы тронула ленивая улыбка.

— Друзья? — Соренза не знала, как на это реагировать.

Николас открыто наблюдал за ней, и это доставляло ему удовольствие. Он знал, как задеть ее. Соренза с деланным равнодушием пожала плечами и сделала глоток шампанского, которое принес официант. Николас наклонился к ней, и его взгляд стал совершенно серьезным.

— Ты нравишься мне, Соренза, — хрипло сказал он. — И я хочу, чтобы ты это знала. Сначала, признаюсь, я просто решил пофлиртовать, но потом… потом все изменилось. Я ни к чему не собираюсь тебя принуждать. Но я хочу тебя, и то, что я чувствую…

О чем он говорит? Соренза сделала еще один, на этот раз большой глоток шампанского. Никогда нельзя предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент. Сейчас он серьезен, через минуту смеется. Настоящий хамелеон.

Николас снова откинулся назад и тихо спросил:

— Это тревожит тебя? — Его серо-зеленые глаза смотрели на нее пристально и выжидающе.

Она нервно улыбнулась.

— Конечно нет. Каждому приятно, если он кому-то нравится, разве не так? Нет ничего плохого в симпатии одного человека к другому.

Соренза предпочла бы, чтобы Николас опять вернулся к теме отношений без взаимных обязательств. Этот мужчина не для нее, и не стоит выдумывать то, чего нет.

— А если симпатия перерастает во что-то большее? — настаивал он.

Николас опять загнал ее в тупик, и, не зная, что ответить, Соренза отвела глаза.

— Ясно.

— Что тебе ясно? — с вызовом спросила она, мгновенно возвращая к нему взгляд. Ей действительно надо было это знать.

Помолчав немного, он сказал: