Пока еще ярок свет… О моей жизни и утраченной родине

Боже мой, сделай, чтобы я забыла. Я не могу жить, зная, что каждый вечер девушки, почти дети, вынуждены зацепляться ртом и вращаться наверху, в пустоте.

Наша Василиса Прекрасная

В начале нашего пребывания в Петрограде мы жили на широкую ногу, но затем пришлось отказаться от гувернантки-француженки, и за мной и Наташей присматривали бабушка и горничная.

Однажды на прогулке Василиса встретила знакомого человека и остановилась поговорить с ним. Она взяла нас за руки, и мы были вынуждены неподвижно стоять перед человеком, которого я расценила как простого «мужика».

Вернувшись домой, я пошла к маме жаловаться, что устала долго стоять на одном месте из-за Василисы, которая разговаривала с мужчиной. Я смутно понимала, что неправильно было говорить с этим человеком в то время, когда она занималась с детьми. Мама немедленно позвала Василису и сделала ей строгий выговор. Я присутствовала при этом, но Василиса ни разу не взглянула на меня. Она стояла, опустив глаза, и плакала. Мама закончила словами: «Теперь иди», и Василиса вышла, пряча лицо в передник. Вскоре она вернулась, одетая для выхода на улицу, и с поклоном сказала маме: «Простите меня ради Христа, я не буду больше так делать. Не вспоминайте обо мне плохо. Я всегда буду благодарна Вам за Вашу доброту». Из слов «теперь иди» она поняла, что мама окончательно прогоняет ее, тогда как велели только вернуться к своей работе.

Василиса на меня зла не держала и не упрекнула ни словом. Всегда спокойная, улыбчивая и добрая, она заботилась о нас с одинаково хорошим настроением. Я со своей стороны не могла себе простить, что наябедничала и заставила ее плакать. После этого случая я всеми средствами пыталась показать ей, как сильно люблю ее, держала дверь открытой, когда она несла поднос, и заранее шла в свою комнату, когда знала, что она придет туда наводить порядок.

Однажды ночью у меня было расстройство желудка, и меня вырвало. Комната Василисы была довольно далеко от моей, тем не менее она услышала и пришла успокоить меня и перестелить постель. Затем она стала готовить мне теплое питье, и я слышала, как она затопила плиту. Все это заняло немного времени, и, когда она поила меня, стоя на коленях перед кроватью, сказала: «Спите спокойно, моя маленькая хозяюшка, мне уже некогда ложиться, скоро надо растапливать печки». Я видела, какая она сонная, и, думая о том, что она будет работать, когда все в доме еще спят, обняла ее, говоря: «Василиса, ты самая хорошая, ты самая красивая в нашем доме». На что она ответила: «Да благословит Вас Бог, хозяюшка, я только прислуга».

Василиса была высокая, широкоплечая, держалась очень прямо и передвигалась бесшумно, без лишних жестов, словно скользя по паркету. Мама сказала однажды, что у Василисы походка королевы.

Когда мы с ней оставались дома одни, к нам в комнату приходила повариха. Она была лучшей подругой Василисы и поэтому была вхожа к нам. Она была вдовой, молодой и веселой, и между собой мы называли ее «Веселая вдова». Замечательно было оставаться с ними дома. Они весело болтали, предаваясь воспоминаниям, иногда вместе пели популярные песни, которые я старалась запомнить наизусть. У «Веселой вдовы» был чистый вибрирующий голос, я говорила ей, что она поет лучше, чем в Оперном театре, и это всегда смешило ее. Я очень любила эти спокойные и счастливые моменты, и, когда звонил входной колокольчик, время, проведенное с ними, всегда казалось мне слишком коротким.

Я спросила Василису про ее детство и узнала ее печальную историю. Она была старшей в большой семье. Отец ее был рабочим. В дни зарплаты он часто возвращался домой пьяным, готовым к ссорам и потехам. Его забавляло, что Василиса боялась его, смотрела на него испуганными глазами. Он хватал ее за нос двумя пальцами и дергал его, как колокольчик, приговаривая: «Динь, динь, динь». Нос распухал и краснел. Когда отец возвращался, мать прятала Василису под кроватью, но однажды он поймал ее и свернул ей нос, потекла кровь, нос так и остался немного на сторону. Мама сказала ей: «Тебе нужно уходить из дома, бедная моя девочка, отец в конце концов искалечит тебя, и никто не захочет на тебе жениться. Кто возьмет девушку с кривым носом?» И она отдала Василису в прислуги, едва ей исполнилось двенадцать лет.

Я спросила:

– Почему мама не защищала тебя?

– Она ничего не могла сделать. Он был моим отцом. Отец – это хозяин, он имел право делать со мной все, что ему заблагорассудится.

– Василиса, ты ненавидела своего отца?

– Упаси Вас Господь, хозяюшка, как это можно, ненавидеть своего отца? Это большой грех. На самом деле отец не был злым, это вино ударяло ему в голову.

– Почему ему позволяли пить?

– Возвращаясь с завода, он покупал водку в винной лавке, выпивал на улице и приходил домой уже пьяным.

Весь день я размышляла о том, что она рассказала мне, а ночью мне приснились кошмары. Громадные и злые мужчины били девочек, таскали их за волосы и выкручивали им носы. На следующий день я спросила Василису, почему ее мама не развелась.