Пока Фрейд спал

Но разве невежественный человек может понять, каково это – сдерживать в себе неуемное образование? Легко молчать, когда в твоей голове пусто. А ты поди помолчи, когда твоя голова кричит научными фактами, художественными фантазиями, философскими теориями. И как жаль, что весь этот золотой дождь выливается на простых, ни в чем не повинных прохожих. На что, спрашивается, психологи? Сходи к ним, выговорись. Но с психологами говорят о личной жизни, с людьми же хочется поделиться всем, что ты знаешь.

Наверное, каждому знакомо чувство, когда ты приходишь в незнакомое общество, садишься за стол и внимательно слушаешь одного видного говоруна. Должно быть, он обладает авторитетом в этом обществе. Должно быть, даже озвучивает неизбитые мысли. Однако тебе не терпится встать и выйти. Простое человеческое желание, не правда ли? Ну, в туалет захотелось, например. Но такт, воспитание, правила поведения не позволяют. Ты начинаешь отвлекаться, переглядываться, может быть, даже разговаривать с кем-то. И тогда он с важным видом обращается к тебе:

– Неинтересно, что ли?

– Право слово, что вы такое говорите?

– Я говорю о вещах, которые тебе стоило бы знать.

– Да, я понимаю все прекрасно.

– Что, что ты понимаешь?

– Я понимаю, что единственными добродетелями за этим столом являются молчание и смирение.

2

А что говорить о человеке поверхностном, дерзком и невыносимом? Болтливость-то его и выдает. Стоит ему открыть рот, как немедленно все становится ясно. Правильно говорят в народе: лишь дурак считает, что он во всем прав. Не сомневается, не колеблется, как паскалеский тростник, а стоит на своем, точно тысячелетний камень. И ладно бы дурак оставался со своими мыслями при себе, так ему их хочется нести в массы! Рассказать, как жить-то нужно.

И от этой болтовни уж вовсе нет спасения. Таких пророков в любом Отечестве пруд пруди. Если им и нужен собеседник, то лишь для поощрения их собственных же идей. Несогласие лишь раззадорит и обозлит. И тут нельзя забывать правило: не зли болтливого человека, если не хочешь услышать его монолог в двойном размере. С другой стороны, твое молчание также даст ему возможность говорить: а вдруг ты чего-нибудь недопонял либо желаешь услышать детальных рассуждений? «Молчанье – щит. А болтовня всегда во вред», – говорил писатель-гуманист Себастьян Брант, забывая, впрочем, о том, что на мирную пирушку, дабы не посеять сомнения, не приходят со щитом.

А как же эти болтуны любят выражение: «Хорошо, что ты мне напомнил!» Он точно ждал этого момента, чтобы ухватиться мыслью за твое случайно брошенное слово. Его речь бесконечна, как описания щита Ахилла у Гомера в «Илиаде». Ему совершенно невдомек, что собеседнику может стать скучно. Скука – это категория из другой жизни, неведомой ему. Или ведомой, когда он сам молчит и слушает. Но разве такое бывает?

Только дай ему повод, и он с радостью и тщанием расскажет о своих доблестях и завоеваниях. Как не бывает войн без славы, так не бывает и болтунов без хвастовства! Болтливый хвастун – это, как говорят сейчас, вечный образ.

И в самом деле, станешь ли ты слушать потоки несвязанных слов от человека, о чем достоинстве тебе неизвестно? Затем и он, чтобы не ставить спрашивающего в неудобное положение, первым делает шаг навстречу и рассказывает в красках о себе. Ах, нет ничего лучше этих художественных экспериментов. Наверное, лишь только резюме, отправленное на потенциально новое место работы, способно сравниться по силе скрытого самолюбования.

И как печален опыт общения с болтуном, когда ты попадаешь в места, где говорить, вообще говоря, неуместно. Например, в библиотеке. К черту ханжество и лицемерие – все мы общаемся в библиотеках. Мы, в конце концов, не в тюрьме, чтобы с виноватым видом молчать. Однако всему есть мера, и эту меру мы прекрасно осознаем. А если не осознаем, то нам вовремя напомнит об этом злая тетушка своим назидательным «тсс».

Болтуну, правда, все нипочем. Ни дня без слова – его жизненное кредо. Даже когда ты вежливо обратишься к нему: «Ты не мог бы помолчать?», он обидчиво ответит: «Подожди, но я же еще не договорил». Хотя, кажется, его цель была посетить библиотеку, а не обсудить всеобщую теорию всего.

А если это кино или театр? Места, где по определению говорить постыдно? Но разве могут они уйти, не вставив едкого комментария: «Я знал, что именно этим все закончится» – или вообще не комментируя происходящего: «А вот сейчас главный герой зайдет в эту дверь… Видишь, я же говорил!»

Несомненно, все это проявление их высочайшей эрудиции или природного дарования. Разве не остановится планета Земля, если ты не узнаешь об их гении? Нет уж, молчать для них преступно. Все равно что утаивать что-то очень важное, что потом могло бы повлиять на ход истории. Остается лишь одно – слушать их. Смиренно и по-монашески. Не случайно кто-то из богословов придумал по такому случаю философскую формулировку: говори как можно больше. Только тогда есть возможность, что ты рано или поздно произнесешь божественную истину. Да будет так.

3