Пока Фрейд спал

Чистота подобна душе, которая, по замечанию Достоевского, является полем для битвы добра и зла. Но мы, вдумчивые метафизики, прекрасно понимаем, что нет добра без зла, как и нет обратной ситуации. И добро и зло, в сущности, олицетворяют мировой порядок. Так и в чистоте одновременно содержатся представления о чистоплотности и ее отсутствии. Нет нужды обращаться за диалектическими доказательствами к Гегелю, это же и так очевидно: если в яркой чистоте порой проглядывается грязь, то и в грязи можно охотно рассмотреть чистоту.

Нечистоплотный человек, другими словами, это не просто противник чистоты, он ее выразитель. Как только знакомый замечает грязь на чьей-то рубашке или штанах, он первым делом рассматривает свои вещи: все ли с ними в порядке? И уже удостоверившись в том, что они чисты, говорит:

– Мне кажется, тебе следовало бы быть внимательней к своему внешнему виду.

А втайне думает: хорошо, что сам не оплошал.

2

Нечистоплотные люди числятся по ведомству людей неряшливых, то есть отрешенных от мирских проблем. Нищих мы оставляем за скобками: их нечистоплотность едва ли назовешь пороком, скорее повинностью. А вот если человек, обладающий выбором, делает его в пользу нечистоплотности, то, судя по всему, делает он это в пользу науки, искусства или какой-либо иной заоблачной области. К чему там личная гигиена, когда человек думает о стратегическом развитии Вселенной и будущем мировых цивилизаций? Потому люди и делятся на два типа: тех, которые выбирают чистоту, и тех, кто делят людей на два типа – разумеется, относя себя к «высшему» типу.

И в самом деле, если обратиться к истории, в которой, как в коробке для игрушек, повсюду разбросаны гении – не знаешь даже, какого и взять для примера, – то можно сделать вывод: все они не шибко как заботились о чистоте своего тела. Конечно, можно обвинить в том научно-технический прогресс – уж как-то поздно возможность принимать ванну каждый день вошла в нашу жизнь, – можно сетовать на немилосердную судьбу и злой рок, но как-то гении выживали. Вернее, скажем по-другому: гении просто не думали о гигиене. Писали картины, делали открытия, правили странами, но нигде в своем письменном наследии не упомянули о тяжелом бремени быть нечистоплотным. Это сейчас в случае отключения горячей воды отовсюду сыплются бесчисленные жалобы. Еще бы, избаловали нас. И прошлое особо людей не баловало, да и не жаловались они на дурные запахи вовсе – привыкли, знаете ли.

Вот, мол, знаменитый факт, что испанская королева Изабелла Кастальская за всю свою жизнь мылась всего два раза – в день рождения и день свадьбы. Осознавать это, конечно, не хочется, принюхиваться к историческим деталям тоже, но принять необходимо. XV век не отличался хорошими нравами, так какие могут быть претензии?

Ладно Античность – у римлян хотя бы были бани. И то, пожалуй, лишь у знатных. Для простолюдинов на стенах изображали богов, дабы они там не мочились. Вот и налицо все нравы этого просвещенного народа, читавшего Вергилия с Горацием. Про Средние века даже говорить не приходится. Едва ли там ухаживали вообще за телом – время было другое: подвигов и великих дел за веру. А так как христианство, по существу, в центре своего учения ставит дух, а не материю, вот и праведники отнюдь не помышляли о внешнем виде. Кое-как оделся – уже хорошо.

Да и дальше было не сказать чтобы лучше. Говорят, что сам Людовик XIV, «Король-солнце», монарх, абсолютизировавший власть во Франции, уж очень был нечистоплотен. Грязноват, откровенно говоря. Впрочем, жил он среди подлиз и лицемеров, а других он просто не терпел – тотчас бы отправил на казнь. Получалось как в сказке про голого короля: и сказать ему про нечистоплотность было некому, все податливо признавали не только блеск его ума, но и одежд. А то, что время от времени от него неприятно пахло… Ну нет, экая дерзость! Зачем портить настроение своему монарху? Даже Мольер, и тот не смел возражать Людовику XIV, по его указке ставил пьесы, организовывал костюмированные праздники и давал в своих пьесах роль «бога из машины». Это же раньше, в театре античном, когда драматическая ситуация оказывалась безысходной, просто нерешаемой на уровне сюжета, то откуда ни возьмись появлялся тот или иной языческий бог и своим могучим словом решал спор. А у Мольера этим богом был солнечный Людовик XIV. Как не вспомнить, что даже самого популярного персонажа мольеровских пьес Тартюфа никто так и не смог поставить на место, пока в дело не вмешался справедливый и милосердный король. И лишь дурак в тот момент думал о его грязных ногтях. Справедливость торжествует вне зависимости от того, грязными ли ногтями она была сотворена или нет.

3

Удивительное свойство грязи – геометрически разрастаться там, где она только-только появилась. Это как с грязным бельем: стоит ему образоваться, как по неизвестным законам физики оно начинает размножаться. Вероятно, поэтому чистюли так педантичны в своем отвращении даже к маленьким пятнышкам. Действительно, чтобы сохранять чистоту, нужно быть радикальным.