Пока Фрейд спал

Любой разговор о половом влечении начинается с Фрейда. Не важно, правильно это или нет, есть в том его вина или нет, Фрейд стал символом всего того бессознательного, которого страшится человек разумный. Как это так? Веками человечество научалось обуздывать свои страсти, стремилось отличаться от бессознательных животных, опиралось на роль разума, а тут вот как получилось – пришел психоаналитик и во всеуслышание заявил о бессилии рационального начала. Да-да, если вы думали, что уже спланировали свою жизнь по графику, то бросайте все, ибо будущее преподнесет вам много сюрпризов. И ладно, будущее, настоящее день за днем удивляет нас своей непредсказуемостью. Если бы можно было превратить личность в бездушный объект, возможно, вопросы бы отпали, но, во-первых, никто не хочет становиться механическим роботом, а во-вторых, жизнь бы стала очень скучной.

Похоть – это тот порок, который и ассоциируется с жизнью. Замечали ли вы когда-нибудь, что человек, лишенный похоти, уже заботится о покупке гроба? Происходит это потому, что пресловутый Эрос сменяется не менее пресловутым Тонатосом, то есть, говоря по-нашему, смертью. И если вы перестали любить – в самом вульгарном, разумеется, смысле слова, – то нужно задуматься над своим здоровьем.

Похоть называют одним из главных грехов, но называют ее так старики, лишенные возможности подобным образом грешить. Есть ли в этом зависть? Очень может быть.

Вообще похоть ходит нога в ногу с молодостью и глупостью, иначе и быть не может. А стало быть, прочно ассоциируется с лучшими моментами нашей жизни, когда мы отправляем голову в отпуск и не думаем еще о взрослой жизни.

2

Страшно представить, если бы похоть совсем ушла из нашей жизни. Куда подевались бы незаконнорожденные дети, появившиеся на свет, кстати говоря, не по плану, а вопреки ему, то есть, в сущности, по любви? Сегодня, когда институт брака трещит по швам, а мужчины и женщины все больше стремятся к одиночеству и независимому образу жизни, похоть является целебным средством для связи полов. Приходится признать: браки нынче – это не союз, созданный ради высоких идеалов. А что бы мы делали, если бы похоть ушла из нашей жизни? Социологические службы тотчас бы начали трубить о демографической опасности, а государственные органы немедленно что-либо предпринимать. Но поскольку государству мы, мягко говоря, не доверяем – не ему же в конце концов нас стимулировать к рождаемости! – то на помощь приходит похоть. Коренящаяся в природе человека, побуждающая нас к необдуманным поступкам, толкающая на сомнительные связи – словом, спасительница наша, похоть.

В пьесе Аристофана «Лисистрата» повествуется о том, как во время войны между Спартой и Афинами раздосадованные воюющими мужьями женщины решают объявить своим вторым половинкам сексуальный бойкот. Те, мол, предпочитают сублимировать свою взрывную энергию в войну, и это вместо того, чтобы разделять ложе со своими женами. Нечестивые, неверные, подлые мужья! В результате план сработал: изголодавшиеся по любовным ласкам мужчины возвращаются к своим женам – впрочем, уже с упавшими мечами.

Препятствовать похоти себе же во вред. Можно, конечно, шантажировать кого-нибудь этим, но не нужно забывать, что шантаж может сыграть злую шутку. Желание имеет обыкновение быстро угасать, и, если его вовремя не удовлетворить, можно его вообще лишиться. Поэтому похоть страшна прежде всего своей мимолетностью. Сегодня она есть, а завтра уже отсутствует.

Браки, например, заключаются не из похотливых соображений, а из соображений общих интересов. В противном случае же на горизонте будет маячить развод (не случайно именно с сексуальной революцией связывают увеличившееся число разводов – видите ли, чувства очень непостоянны).

Все самые известные литературные герои, прославившиеся избыточной похотливостью, холостяки. Возьмем, скажем, Дон Жуана. Его роль – метаться от одной женщины к другой в поисках одной-единственной. Похоть в его случае – это катализатор жизни, смысл которой сводится к поиску идеала. Просто некоторым по тем или иным причинам достаточно одного партнера, чтобы сделать выбор. Другим же необходимо посмотреть «весь товар», чтобы окончательно определиться. Дон Жуан не замкнут в себе, он – харизматик. Когда мы обсуждаем его обаяние, мы не вспоминаем про его внутренние качества, крепкий характер или нравственные поступки. Его обаяние внешнее, как и движущий механизм – похоть. И пусть его обвиняют злые языки в непристойности, зато женщины, обласканные его вниманием, никогда не скажут о нем ни единого бранного слова!

В книгах Льва Толстого много уделено места «половому вопросу», уж больно он его волновал. Похоть для него, напротив, неприглядна, но преодолеть эту животную страсть, увы, не так-то просто.