Пока греет огонь

В одно прекрасное утро он погрыз мороженого мяса, а затем решительно побежал в гору. Как приятно было возле сломленного бурей кедра поймать рыжую белочку. Пес ошалел от счастья. Будто заново народившись на свет и только сегодня вдруг осознав, до чего прекрасна жизнь, он стремительно носился меж уснувших деревьев, грудью раздирал посмевшие встать на его пути зеленые кусты можжевельника и голые прутья смородины. Он рос, мужал, становился шире в груди. Он казался себе большим - и сильным, способным на отчаянную схватку с любым зверем.

Теперь пес добрую половину суток проводил в ежедневных вылазках. Досконально изучив район, в котором, судя по всему, ему придется провести остаток зимы, он немного успокоился.

Вскоре чувство пробуждения, возрождения к жизни прошло, сменило яркие краски на более прозаические тона. Опять он большую часть времени проводил возле добычи.

Бесконечная тишина закованного в ледяные цепи леса казалась опостылевшей, дряхлой старухой, не способной на радость, веселье и ликование. Она нудно звенела в ушах бесконечным единообразием, забивала нос запахом тлена.

Единственная забота — добывание пищи — отпала. И поневоле превратившись в раба лосиной туши, он, как фанатичный жрец, по три раза в день совершал свой собачий религиозный обряд, обходя добычу по кругу.

Обитатели леса уже знали, ,что на небольшой полянке возле своей добычи поселился ужасный, кровожадный зверь.

Зайцы обходили полянку далеко стороной, рябчики, которых очень трудно заставить сменить место жительства, и те улетели прочь от грозного соседа. Разная пернатая мелочь не обращала на пса внимания.

А он, подолгу наблюдая за крохотными пичугами, радовался возможности почувствовать себя не одиноким.

Рядом суетились, порхали с ветки на ветку малюсенькие синички. Он умиленно глядел на них, и если бы вдруг какая-нибудь свалилась ему в лапы, он наверняка бы предоставил ей возможность улететь.

Изредка в тайге слышались раскаты выстрелов. Стреляли далеко, и пес не обращал на это внимания. Но однажды эхо от выстрелов прозвучало так близко, что Рыжик не на шутку встревожился.

В этот день он не смыкал глаз, вслушиваясь в зимнюю тишину. Выстрелы не давали покоя.

Ему ли не помнить печальную осень в пещерах. Из многочисленной стаи остались в живых он и Альба.

Близился вечер. Серые, тени окутали лес сиреневой дымкой, превращая каждое деревце в живое существо. В последний раз вздохнул печально бродяга-ветер и улетел к усеявшим клочок неба над головой блеклым звездам.